Говорят, в средние века, когда в каждом доме жили поверья насчет нечистой силы, обычный крестьянин боялся ее не больше, чем своего господина. А чего ее сильно бояться? Она податями не обложит, плетями до смерти не запорет, на счетчик не поставит… Так, дверь выломает — и все!
Я заглянул в его мысли.
Правда, все правда! И то, что устал; и то, что убьют, если не расплатится. И то правда, что стал добавлять в порошок мела больше обычного. И верно, что один парень уже погиб от этой смеси, и теперь орда взвинченных друзей покойного так и норовит выловить где-нибудь в переулке.
Кто же тогда я сам? Чиста у меня совесть или — сам стал убийцей? Неужели насилие, пусть даже совершенное во имя Добра, к нему не ведет?
— Сколько ты еще должен отдать?
— Если принесу завтра — три штуки. Послезавтра будет — четыре.
Я залез в карман брюк, нащупал там пачку банкнот — и протянул деньги ему. Он не взял. Хотел взять, я видел, и не брал. Боится?
— Вот мои условия, — начал я, — завязываешь с наркотой и ищешь нормальную работу — хоть дворником. Будут уговаривать вернуться старые знакомые — тяни резину, сколько сможешь. Потом я приду в гости и со всеми… поговорю. Ты меня понял?
Он кивнул.
— Деньги возьми, — проговорил я. Неожиданно жалобно, кстати. Не люблю выглядеть скотиной.
Он медлил.
— Ладно, можешь не брать, — отрезал я, опуская руку. — Но тогда ты сдохнешь. Сам понимаешь. Я тебе хоть какой-то шанс предлагаю.
— Ты будешь мой крышей? — потеряно спросил он.
Я даже улыбнулся.
— Типа того. Да!
— И сколько я должен тебе платить?
Тьфу, балда!
— Ничего! Перестанешь травить людей — и мы в расчете!
— Хорошо… — он нерешительно уставился на зажатые в моей руке купюры.
Я протянул их снова. Он взял. Бог его знает, чего подумал при этом. Ну, погодим судить о людях плохо. В смысле, все имеют право на еще один шанс.
— Мы договорились? — я взыскующе ловил его взгляд. Смотрел строго, требовательно, как имеющий на то право. Хотя… кто может сказать, где заканчиваются наши права и властвует совесть другого?
— Договорились.
Глупо, конечно, но обошлось без заглядывания в его мысли. Всегда хочется сохранить хотя бы соломинку надежды.
Я развернулся и вышел.
Вот так неожиданно бойскауты и совершают хорошие поступки! Может, наставлю человека на путь правильный. Как говорится, сделать зло никогда не поздно. Но поздно бывает его исправить. Кем говорится? Ха, никем! Это я придумал! И еще успел исправить. Что интересно, сначала деньги хотел забрать. Тоже, умник великий! Приперся вершить суд без суда и следствия. Инквизитор хренов! Вот уж действительно: сила есть — ума не на…
