- Опыт-то у меня другого рода. Раньше мы скрывались, а теперь от нас таятся.
- Переменились роли, сразу все не освоишь, - весело согласился Калинин. - Ладно, Евсеич, беда невелика! Пусть твои моряки зайдут в зал, объяснят гласным, что время их истекло, никакой власти у них нет. Твердо пусть объяснят, но чтобы без грубости.
Михаил Иванович поднялся на второй этаж. Навстречу ему щеголеватый матрос нес охапку березовых дров. С грохотом свалил их на пол возле печки, пнул каблуком полено.
- Чем недовольны? - спросил Михаил Иванович. - За что полено наказываете?
- Товарищ Калинин! - матрос вытянулся, пальцы, как по ладам гармошки, пробежали по пуговицам бушлата, застегивая. - Дыхнуть не дают, товарищ Калинин! Я свою жизнь не щадил, а он меня - печки топить! Иди, говорит, такой-сякой, выполняй приказ. Морского пролетария на дрова бросил!
- Кто это вас так обидел? За что?
- Контру я прикладом двинул. Жирный барбос с выставки! Я бы ему одним махом решку навел! Колосник на шею - и за борт. А комиссар под защиту берет...
- Евсеев, что ли?
- Он самый. Разговорчики разводит, матросов сторожит. Пальнуть разок из винта, вся эта дума сразу к чертовой матери вверх килем! В окна сигать будут, только дозвольте.
- Не дозволим, товарищ моряк. Не для того рабочие с крестьянами власть брали, чтобы разводить беспорядки. Так что комиссар правильно сделал, отстранив вас от охраны. А насчет дров я не знаю. У нас истопник есть.
- Нету истопника, его в начальство произвели. За столом бумаги читает. А балтийский матрос дрова носит...
- Разве это обидное занятие? Людей ведь обогреваете. Давайте я помогу, растоплю печку.
В шальных глазах матроса засветилось любопытство:
- Не погнушаетесь?
- А чего же гнушаться доброго дела? Мне этих печек на своем веку топить довелось - не сосчитаешь. Особенно в ссылке на Севере.
- Чего там, сам справлюсь, - моряк отвел взгляд, поскучнел. - Работа у вас, да и этот... прискребется, если увидит.
- Ты, оказывается, совестливый, - с усмешкой заметил Калинин.
У Кольки-колосника болела с похмелья голова, хотелось спать. Хлобыстнуть бы стакан да завалиться в кубрике на пробковую койку. Или врезать кому-нибудь в морду для поднятия настроения. Но как врежешь, если комиссар требует, чтобы в отряде был полный порядок и дисциплина, а матросы, особенно авроровцы, поддерживают его во всем...
Колька зажег бересту, сунул в печь. Подождал, пока загорелись дрова и плюнул в огонь, еще раз недобрым словом помянув комиссара.
