Вдруг из
огненной пелены прямо к ним выскочили несколько отвратительных черных существ с
пылающими глазами. Они тянули свои огромные когтистые лапы к Алексею, силясь
его схватить.
— Наш! Наш!
Отдай этого грешника нам, — кричали они громкими гнусавыми голосами.
Было в этом
что-то нереальное, такого кошмара невозможно было даже вообразить. Дикий ужас
обуял Алексея, его сердце, казалось, уже лопнуло, он не чувствовал ног и рук и
только едва слышно шептал: “ Нет, нет, нет...”
—Уходите! —
властно выкрикнул ангел-хранитель. — Сейчас вам нет власти над ним!
— Наш! Наш!
Все равно будет наш! — прокричали напоследок бесы и с гнусным гомоном скрылись
за стеной огня.
Последующие
несколько минут Алексей был совершенно не в себе и поэтому не осознавал, куда и
как они двигаются. Когда же наконец отошел, то огненного моря уже не увидел.
Небо по-прежнему было сумеречным, и они стояли у какого-то огромного
раскидистого дерева. Алексей машинально поднял голову вверх и вдруг разглядел,
что все ветки были сплошь увешаны крестиками, самыми различными: были тут
дешевые, оловянные, были огромные золотые и серебряные на массивных золотых же
и серебряных цепях, такие он видел только на толстых бандитских шеях. Трудно
даже вообразить, сколько их тут находилось.
— Что это? —
спросил он, обнаружив, что голос все-таки у него остался.
— Это кресты,
— объяснил ангел-хранитель, — снятые с тех умерших, кто при жизни носил их
только для украшения тела, без трепета и благоговения пред сей высочайшей
святыней, кто не искал у крестной силы помощи и защиты от врагов видимых и
невидимых, но гордился их красотой или дорогой стоимостью. Также это кресты,
снятые с тех, кто при жизни их совсем не носил, но получил только во гробе
после смерти. Для всех этих грешников втуне осталось их крестоношение, и даже
иным послужит для еще большего осуждения из-за греха святотатства.
Они двинулись
дальше и вскоре оказались перед входом в какую-то пещеру. Ангел-хранитель
коснулся рукой двери, та тут же отворилась, и они попали наверное в самое
сердце ада. Это были картинки с давешней иконы, но обретшие вдруг реальность и
переполненные всеобъемлющей мукой и страхом — человеческий язык безсилен, чтобы
выразить это. Множество людей и множество мук: куда бы Алексей не переводил
взгляд — всюду были стоны, зубовный скрежет, крики, безнадежные просьбы о
помощи... Алексей почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума, лопнет,
взорвется и растворится в этом ужасе, кошмаре, вместить которые человеческий
разум не в состоянии. Он шагал за своим спутником, опасаясь одного — потерять
его из виду или отстать хотя бы на шаг. В одном месте он вдруг сделал неверный
шаг и очутился в трясине. Медленно его ноги стали погружаться в черную
зловонную жижу. “Помогите!” — прохрипел он и был тут же спасен Ангелом. Однако
болотная грязь так прочно пристала к ногам, что не помогли никакие ухищрения
очиститься, вдобавок она, как кислота, обжигала кожу.
