- Твою мать, - выругался
Трокин.
- А твою? Твою мать это
бы огорчило, - сказала ему тётя Анфиса.
- Пошла вон, ведьма
старая, ты ещё будешь меня учить. Видать, своего плохо учила, раз теперь по
кладбищу шарахаешься!
- Иди, бабка, пока мой
напарник стрелять не начал, - подтолкнул её на тропинку Пушинский. - Знала
ведь, старая, что разбегутся.
- Знала, - не стала
скрывать тётя Анфиса, - но вы же мне уходить сказали... - и направилась в
сторону остановки.
Трокин вслед ей грязно и
многоэтажно выругался. Пушинский достал из-за пазухи чекушку.
- Слышь, Жень, ты
когда-нибудь об опытах академика Павлова читал? - спросил он, сделав пару
глотков и передавая бутылку напарнику.
- Какого ещё, на хрен,
академика? - Трокина не отпускала злоба.
- Ну, белочки-собачки,
он эксперименты над животными ставил, особенно над собачками. Так вот, эти
эксперименты показали, что у всех тварей есть условные рефлексы. За столько лет,
я думаю, и у наших белочек-собачек они выработались. Так что завтра ты придёшь
сюда без пяти девять, заляжешь вон за тем памятником, и пали в своё удовольствие.
- А ты? - подозрительно
взглянул на товарища Трокин.
- А я пойду на
остановку, задержу бабку, а то, если она сегодня не помрёт, завтра
восьмичасовым снова здесь будет. Как тебе идея?
- Посмотрим, - отпил
свою долю Трокин. - Если не получится, я тебя вместе с твоим академиком дробью
нафарширую.
- Получится, ты только
не нажирайся с вечера, а то руки трястись будут.
- Сам не наешься...
* * *
Переночевали в избушке у
сторожа и в предвкушении завтрашней охоты не напились. Утром Трокин выдвинулся
на позицию, а Пушинский пошёл на остановку.
Подойдя к могиле Коли,
Трокин оторопел. На месте тёти Анфисы сидел одетый по-летнему солдат. Трокин не
склонен был верить в мистику, скорее - в «белую горячку», но на всякий случай
скользнул взглядом по фотографии на памятнике. «Нет, не тот», - отлегло от
сердца.
- Э, боец, ты тут дуба
не дашь? - Как можно развязнее спросил он. - Какого ты тут сидишь, сохнешь?
- Тебя жду, - спокойно
ответил солдат, и Трокин с ужасом констатировал, что пар у него при этом изо
рта не идёт.
- Ну и зачем? -
скривился Трокин, нащупывая предохранитель.
- Поговорить надо, -
услышал Трокин за своей спиной и, вскинув ствол, резко повернулся. Рядом стоял
ещё один солдат. Он был постарше, лет тридцати, голова в бинтах, словно он
только что пришёл из госпиталя. Да и форма его отличалась от той, что была на
первом. Напоминала совсем о другой войне.
