* * *
Помимо сорок, ворон,
воробьёв, синиц, снегирей, белок притрусила в тот день вся кладбищенская
собачья стая и расселась возле ограды, выжидательно виляя хвостами.
- Вот, Коля, сколько у
тебя гостей, - приговаривала тётя Анфиса, раскладывая для них еду.
А Коля в тельняшке и
десантном берете улыбался всем с фотографии на памятнике.
Но собаки, не дождавшись
своей порции, вдруг опрометью рванули, петляя по узким проулкам мёртвого
города. К могиле Коли приближались два мужичка в тёмных тулупах. У одного из
них в руках было ружьё. Второй пьяно похохатывал, часто махая рукой в сторону
тёти Анфисы. Оба они перебивались случайными заработками в ритуальном сервисе,
а в эту зиму подписали договор на отстрел бродячих собак. И хотя полагалось это
делать ночью, потому как такую работу должны выполнять лишь специальные службы,
им нравилось разудало бродить по кладбищу с оружием днём, тем более что в такие
морозы, кроме тёти Анфисы, никого здесь не было.
- А белочек на целую
шубу, - лопотал Пушинский, тот, что был без ружья.
- Всякая копейка в
кассу, - соглашался Трокин, который был в этой команде за главного.
- Деньги и «пузырёк»
надо с хозяйки взять. Вот я в перестройку дурак был, в свой завод ваучеры
вложил, а он обанкротился. А хозяйка наша, проныра, в землю для мёртвых. Кто ж
знал, что время такое урожайное будет, - кивнул Пушинский на бесконечную рябь
могильных холмов.
- Тише, балабол, -
рыкнул Трокин, - живность спугнёшь. Вон, собаки уже рванули. Чуют нас за
километр, а мы всего-то штук пять подстрелили. Смотри на столике у неё сколько
белок, дробью можно всех разом накрыть.
Подошли к оградке и
остались в пяти шагах наблюдать, как снуют вокруг тёти Анфисы юркие зверьки.
Птицы же с разумной предосторожностью взлетели на ближайшие ветки, и только
воробьи серыми пулями воровали со стола крошки.
- Так, бабка, сейчас ты
тихо встанешь и свалишь отсюда, - глухо, но очень зло сказал Трокин.
- Только тихо, а то,
белочки-собачки, мы и тебя тут убьём, - подражая напарнику, добавил Пушинский.
Тётя Анфиса посмотрела
на них с мудрой печалью в глазах.
- Меня уж давно убили, -
сказала она. - Но если вы хотите, я уйду.
- Давай-давай, -
Пушинский глазами указал в сторону автобусной остановки.
- Нас на слезу не
пробьёшь, - пояснил Трокин, - у самих жисть собачья, так что вали, бабка, но
тихо, зверей своих не пугай.
Тётя Анфиса положила
орден в сумку, что-то шепнула Коле и поднялась со скамейки. Белки, точно в
недоумении, прекратили свою суету и на какое-то время замерли. А когда она
сделала шаг за оградку, тут же рассыпались по ближайшим стволам, пушистыми
комками уходя к вершинам сосен.
