— Чему обязан этой чести: видеть вас здесь?
Он прикрыл дверь и вошел в комнату. Лизавета Сергеевна в смятении молчала, ее уничтожил холодный тон и безразличие Мещерского. Однако по приближении она разглядела, как осунулось его лицо, как он утомлен и измучен, будто всю ночь подвергался пыткам или вышел из долгого заключения. Чувство жалости и беспредельной нежности лишило женщину последнего благоразумия. Она бросилась юноше на шею и крепко обняла.
— Я не виновна, поверьте мне, поверьте! — шептала она, прижимаясь лицом к его груди. Nikolas не шелохнулся, но она услышала, как затрепетало его сердце, почувствовала дрожь, пробежавшую по телу.
— Не молчите же, скажите что-нибудь! Вы мне верите? Вы верите, что я ни в чем не согрешила против вас?
— Да. Я объяснился с Александровым, — в ответе Nikolas было что-то настораживающее, но Лизавета Сергеевна не обратила на это внимания, всецело поглощенная радостью. — Я знаю, он воспользовался вашей беззащитностью и… добротой.
Мещерский хотел еще что-то добавить, но остановился. Он был печален, хотя и очень взволнован близостью молодой женщины. Грустно улыбнувшись, он кивнул на сорочку:
— Мстительно лишаете меня гардероба, раздирая в клочки?
Лизавета Сергеевна покраснела, как застигнутая на месте преступления, и спрятала лицо у него на груди. Nikolas осторожно, неуверенно обнял даму, мышцы его напряглись. Молодая женщина подняла на него ясные, лучистые глаза:
— Теперь все хорошо? — спросила она, с надеждой ловя его взгляд. Мещерский не твердо отвечал:
— Да…
— Поцелуйте меня, — попросила она вдруг, приблизив лицо к его губам. Взгляд Nikolas потемнел, он судорожно вздохнул.
— Если все будет хорошо, вы пойдете за меня замуж?
Лизавета Сергеевна удивленно смотрела на него.
— Вы делаете мне пропозицию?
— Да. Так вы станете моей женой? — он смотрел, казалось, в самую душу. Женщина смутилась, оказавшись в трудном положении. Nikolas резко опустил руки.
— Я отвечу вам обязательно, но дайте мне немного подумать: это совсем непросто! — лепетала он.
— Когда? Когда же?
— Хорошо, сегодня на маскараде я дам окончательный ответ, — Лизавета Сергеевна не успела договорить: юноша рывком притянул ее к себе и припал к любимым губам, как к живительному источнику.
— А как же Катенька? — с трудом отстранилась Лизавета Сергеевна. — У вас нет никаких обязательств перед ней? Это она ваша сердечная тайна?
— Ах, Катенька? — улыбнулся Мещерский. — Мое обязательство — писать как можно чаще. Катенька — моя кузина, мы вместе росли, она мне друг и я, смею надеяться, тоже. А моя сердечная тайна — это вы, — с этими словами Nikolas вновь сжал ее в объятьях и стал искать поцелуя. Тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался Петя с криком:
