— Мещерский на репетицию! Насилу вас отыскали! — Он сконфузился, разглядев в полумраке, кого обнимает Nikolas. — Ах, простите, маменька, я не ко времени, — и он вылетел пулей, крикнув на ходу:
— Мы ждем вас, Мещерский!
Лизавета Сергеевна высвободилась из рук Nikolas, сердце ее упало, стало опять тревожно:
— Ну вот, только этого не доставало! Петя мне этого не простит.
— Петя уже не дитя, — возразил Мещерский. — Поверьте, он все поймет. Мы с ним большие приятели.
Молодая женщина, встав на цыпочки и притянув к себе голову Nikolas, поцеловала его в лоб.
— Идите, вас ждут. Вечером, за французской кадрилью, я дам вам ответ. — Она нежно провела рукой по темным, влажным волосам его и, вздохнув с сожалением, выскользнула из комнаты.
Гости съезжали на именины, Татьяна Дмитриевна использовала недюжинный запас светских фраз и улыбок, принимая Волковских, Давыдовых, соседскую молодежь. Владимир и Серж помогали размещать экипажи и лошадей, тетушка хлопотала о праздничном обеде, девочки показывали гостям отведенные им комнаты. Царило приподнятое настроение, оживление и предчувствие приятных сюрпризов. Аннет с раннего утра носилась по дому и тормошила всех. Дошивались костюмы, в гостиной готовилась сцена, раздавались звуки фортепьяно и даже флейты: один из московских кузенов, преодолев леность, достал глубоко запрятанный инструмент и согласился участвовать в аккомпанементе. Гусары чистили эполеты, охорашивались, холили усы и бакенбарды.
Весь дом ходил ходуном, а Лизавета Сергеевна, спрятавшись у себя от суеты, мучительно размышляла, какой ответ дать Мещерскому. Перед ней был разложен маскарадный костюм: белое газовое платье, маска, атласные туфельки и хрустальная звезда на тонкой стеклянной палочке — самый главный атрибут костюма Звезды. Еще нужно было придумать, как закрепить на прическе головной убор, представляющий собой раскинутые во все стороны лучи, сделанные из голубого бисера на каркасе. Горничная Палаша трудилась над этим украшением несколько дней и ночей, чтобы поспеть к празднику, теперь она весьма гордилась своим творением.
— Как ты думаешь, — задумчиво проговорила Лизавета Сергеевна, обращаясь к Палаше, крутящейся вокруг нее., - идти мне замуж или нет?
Девушка ахнула:
— Иисусе! Да нечто нет! Такая молодая, красивая барыня и все одна. Грех это, грех, матушка-барыня. А уж как мы все будем рады за нашу благодетельницу! Истомились вы, по всему видно, пора уж.
И то, без мужа жена — всегда сирота.
