— Убивают, грабят, — довольно неуверенно заявила осипшая Нимфадора.
— Тебе не стоит гулять одной так поздно, — кротко ответил Пожиратель, сердце у него стучало как бешеное. – Можно, я провожу тебя домой? – девушка не ответила, и Рабастан осмелел: — Как тебя зовут? Где ты живешь?
— Ним… То… П–п–полина П–п–прюэтт… – выдавила Тонкс, лихорадочно вспоминая десять раз отрепетированную речь. – Я… мне некуда идти… родители выг–на‑ли меня из дома, п–п–потому что я не х–хотела выходить… ох–х–х, замуж…
— Тебя пытались выдать замуж за нелюбимого?! – воскликнул Раба, которого сей факт потряс так, как не потрясал даже приговор о пожизненном заключении.
— Д–да, — девушка шмыгнула носом и кивнула. – Он старый одноглазый калека, и ещ–ще об–б–боротень и ох… аврор… но он чистокр–р–ровный, а мои пр–р–редки такие придирчивые…
— Я тоже чистокровный! – горячо запротестовал Лестрейндж. – Драклы меня дери, я же не представился – Рабастан Лестр… можно просто Рабастан, к вашим услугам, мисс! – Пожиратель щелкнул каблуками и вежливо поклонился, мысленно поблагодарив Долохова за давние уроки «знакомства с приличными барышнями». Красавица снова кивнула, зарделась и застенчиво убрала за ухо прядь вьющихся волос, отливавших золотом в свете фонаря – Раба покраснел и уставился на носки своих неделю нечищенных сапог.
Неизвестно, как долго продолжалась бы эта пантомима, но тут из‑за деревьев неподалеку послышалось утробное урчание, а затем раздался волчий вой: Полина вздрогнула, вскрикнула и инстинктивно прижалась к потенциальному спасителю. Лестрейнджа прошиб пот; отчаянным усилием воли подавив стон и прочие желания, он загородил девушку собой и прицелился в темную чащу.
— Это твой жених? – ледяным тоном поинтересовался он, тщетно пытаясь сконцентрироваться: тонкие пальчики, вцепившиеся ему в мантию, жгли как угольки.
— Д–да, это его голос! – заныла Тонкс, поднимаясь на цыпочки и выглядывая из‑за плеча «защитника». – Пож–ж–жалуйста, Р–р–рабастан, пойдем отсюда… я бою–ю–юсь… Ой! – пальчики расслабились, и бедняжка упала на землю в изящнейшем из обмороков.
— Полина! – взревел Лестрейндж; в дюйме от него пролетел второй красный луч. – Ступефай! Полина!! – он рывком поднял девушку на руки, увернулся от следующего заклинания и метнулся вправо, но за деревьями мелькнуло что‑то серое, и по парку разнесся леденящий душу вой. Отступать было некуда – взглянув в полные страха зеленые глаза обездвиженной Тонкс, Раба ободряюще осклабился, крепче прижал к себе драгоценную ношу и дезаппарировал в замок.
