— Не может быть! — потрясенно воскликнул лорд Фредерик. — Это же Делакруа!
Имя ничего не говорило Элиссанде. Книги по искусству, некогда бывшие в библиотеке дяди, в основном касались искусства античности и Ренессанса. Но, судя по благоговейному выражению лица лорда Фредерика, этот самый Делакруа был не последним человеком в живописи.
— Вы действительно считаете, лорд Фредерик, что это Делакруа?
— Я в этом ни минуты не сомневаюсь! — воскликнул он и поднес миниатюру ближе к глазам. — Подпись, стиль, использование цветовой гаммы. Я готов съесть свою шляпу, если это не Делакруа.
Энтузиазм молодого человека воодушевил Элиссанду. Это, должно быть, знак свыше. Она всегда считала, что ее сокровища, которые она так тщательно оберегала, ценны только для нее. А оказывается, их мог оценить кто-то ещё.
— Удивительно, — пробормотал лорд Фредерик, не сводя глаз с картины.
А Элиссанда не могла отвести глаз от молодого человека, считая, что ей несказанно повезло.
— Откуда у вас Делакруа? — спросил лорд Фредерик.
— Понятия не имею. Должно быть, отец его где-то приобрел. Он жил в Париже в начале семидесятых.
— Я так не думаю, — усмехнулся лорд Вир.
Леди Кингсли необходимо было написать письма. Леди Эйвери и юные леди отправились в Элсмер, а большинство джентльменов решили пострелять уток в Вудли-Мэнор, если, конечно, сумеют их там обнаружить. Лорд Фредерик отказался, сказав, что ему не интересно изводить бедных птиц. Лорд Вир, первоначально выразивший желание пострелять, затем, к вящему неудовольствию Элиссанды передумал и решил остаться с братом.
Он расположился на краю стола в утренней гостиной и принялся раскладывать пасьянс. Элиссанда всячески старалась не обращать на него внимания, но подобное замечание проигнорировать было невозможно. Маркиз не поднимал глаз от карт, которые раскладывал, причем колода, которую он принес, была вовсе не для пасьянса.
— Прошу прощения, сэр? Вы не думаете, что мой отец жил в Париже?
— Нет, жил, наверное. Но я не уверен, что он завладел этим Делакруа честно, — невозмутимо сообщил маркиз. — Леди Эйвери вчера прожужжала мне все уши. Он сказала, что ваш дед был большим любителем искусства и ваш отец украл у него несколько картин, когда сбежал с вашей матерью.
На какое-то время Элиссанда лишилась дара речи. Дядя часто говорил гадости о ее родителях, но он, по крайней мере, не обвинял ее отца в воровстве.
— Пожалуйста, не говорите плохо о мертвых, милорд,— сказала она, едва сдерживая ярость.
