Якоб спокойно убрал мешок с деньгами обратно. Чем сильнее обозлил девушку.
"Он еще и деньги забрал!"
Она отвернулась и замоталась в куртку. Потом задергалась, яростно выпутываясь из нее. Она, дворянка, сидит в куртке, которую носил какой-то крестьянин!
Дальше ехали молча.
***
— Есть новости о Рупрехте.
— Он сообщал мне, что девчонку нашли. Привез?
— Нет. Рупрехта и его людей нашли мертвыми неподалеку от границы Чернолесья.
— Всех?!
— Включая лошадей. Их просто измолотили…
— Кто? Кто?!
— Не знаю. Свидетелей не было…
— Постой, а Лана? А шарук?
— Тоже мертвы?
Молчание.
— Да с кем же они столкнулись… Двенадцать человек…
— Господин… В тех краях видели шварцвайсских монахов…
— Монахи? Могли. Они — могли. Или же кто-то третий…
***
— Удалось узнать, кто стоит за происшествием в Штайнце?
— Нет, ваше величество.
— Что говорит аббат?
— Он не может сказать точно, но в окрестностях города произошло еще нечто странное.
— Слушаю.
— У начала дороги епископа Альбрехта нашли убитыми дюжину дворян и лошадей. Убитых зверски, просто измолоченных.
— Кто это сделал?
— Неизвестно.
Пауза.
— Двенадцать человек? Сколько было против них?
— Неизвестно. Может быть, это — наш противник?
— Противник? Мог. Он — мог. Или же кто-то третий…
***
— Все идет как должно, Берендей.
— Кар! Кар!
— Все идет как должно.
"Нет, ну какая наглость! Обычный крестьянин, а ведет себя как… как свободный человек! Хам! Быдло! Землекоп!"
Ирма сидела в повозке, закутавшись в куртку — к вечеру стало холодно — и кипела возмущением. Молча, потому что выказывать свое недовольство вслух — для этого… этого… крестьянина, слишком много чести!
"А я, я-то! Разговаривала с ним, как с… как с ровней! И он еще смел мне отвечать. Да крестьянин при дворянине должен смотреть только в землю и отвечать молча. А он… А он… Да он же ударил меня! Мерзавец! Крестьянин поднял руку на дворянку! Да это же виселица!"
Перед мысленным взором Ирмы появилась черная виселица, на которой мерно и со скрипом покачивался Якоб. Нет, какое-то кровожадное направление приняли ее мысли…
Девушка уставилась в спину Якоба злобным взглядом. Тот на мгновенье обернулся, наверное, почувствовал все ее недовольство. Ирма даже немного устыдилась.
"А он не похож на обычного крестьянина. Другие только и могут, что стоять да бубнить "да, госпожа", "нет, госпожа". А он… Он умен. Смел. Силен. Нет, это не обычный крестьянин…"
Ирма взглянула на Якоба, мысленно примерила ему длинные дворянские кудри, треуголку, камзол…
