Ну пока, судя по всему, полный покой.
Проходит полчаса. Показатели стабильные. Штейфер кидает на меня тяжёлый взгляд, означающий, что, мол, всё кончено. Потом мы принимаемся перекладывать тело подопытного на носилки.
Удар!
Мы с профессором обнаруживаем себя на полу по разные стороны от подопытного, который бьётся в судорогах. Мы кидаемся к нему, пытаемся его скрутить, но судороги начинаются с новой силой, и его тело валится на меня. Я вижу его безумные глаза, слышу гортанный крик. Пытаюсь его удержать, оттаскиваю его в сторону, но валюсь вместе с ним на столик с инструментами. Звон. Сотня разбитых склянок впивается в мой бок, рука попадает меж прутьев и хрустит, я придавлен безудержно бьющимся неимоверно тяжёлым телом. Тут поспевает человек из охраны. Где его черти носили? Я подымаюсь с пола, вижу свою кровь — ярко-красное пятно на белом фоне, ощупываю измочаленную левую руку. Падаю без сознания. Последнее, что я вижу, — это наш подопытный на полу, и над ним неподвижно склонился Штейфер. Подопытный лежит в неожиданно очень знакомой позе: свернулся в клубок, колени прижаты к груди, голова наклонена.
Поза эмбриона.
Пока я отлёживался в больнице, Штейфер провёл ещё два эксперимента, получив такой же эффект. На этот раз все данные были у него на руках. Не сомневаюсь, что он тщательно их изучил и сопоставил. Не сомневаюсь и в том, что он сделал верные выводы — Штейфер был очень умным человеком. И в том, что правильно он поступил, уничтожив все документы и свернув работы по проекту, я тоже ни секунды не сомневаюсь.
А мне, единственному понимающему свидетелю, навещая в больнице, Штейфер всё же по секрету, путано и не без странной торжественности, сообщил, что произошло именно то, о чём я догадывался. Мы были свидетелем тому, как душа казнённого претерпевала следующее воплощение. И именно момент своего следующего появления на свет он переживал, когда его трясло и скручивало в позу эмбриона.
Старый человек профессор Штейфер получил научное подтверждение факту реинкарнации. Быть может, это и не было достоверным. Но он в это верил. Знал, что ждёт человека после смерти. Его ждёт следующее рождение.
Спустя три дня Штейфер покончил с собой.
Начало смеркаться. Пятеро стариков, сидевших в осеннем парке, молча поднялись со скамеек и разошлись по усыпанным листвой аллейкам в разных направлениях. И только кто-то — наверное, Детто, а может это был Скепс, — пробормотал себе под нос:
Офелия! О радость! Помяни
