И вдруг через сон слышу — топот. Кто-то мимо прошел? Нет, топчется у палатки. Тут не до сна, кто же это может быть? Среди ночи, вдали от людей. Бродяга какой? И чего у него на уме? Если этот ум вообще есть в наличии. Переполохался я. А подруга спит, не шевелится. Толкаю: «Лариса, тут кто-то ходит!» И как нарочно, прямо над ухом топ-топ.
— Да ежик, — сказала она и перевернулась на другой бок.
Мало ли что во сне брякнет. Какой там ежик — топот слоновый. Не по асфальту же — на траве, на земле. Точно — человек! И чего от него ожидать? А он не уходит. Я уже всем нутром чувствую его близость. Страшно. Вспоминаю: лучший способ защиты — нападение. Был у меня раскладной нож. Достаю, лезвием вперед выхожу из палатки. Понимаю, конечно, — бестолку. Если правда разбойник, тут же перехватит и сам зарежет. А, с другой стороны, если не разбойник, то кто же это? Ну, не ежик же, в самом деле!
Выхожу. Топота нет. Никого нет. Тихая звездная ночь. Как в раю. Мы же на поляне. Тут некому затаиться. Ничего не пойму. Ведь кто-то сейчас ходил, топал. И кто? Где он? Теперь я походил. Вокруг палатки. Смотрел, оглядывался. Черный лес шагах в пятидесяти, никто не мог убежать незамеченным. Сильно озадаченный лезу обратно в палатку. А Лариса в полусне говорит: «Да ежик был, а ты его вспугнул». И опять на другой бок. Как ни в чем не бывало.
Да как же маленький ежик может так топать! В голове не умещалось. Но было уже тихо-тихо. Я уснул.
Утром мы вышли вместе. Туман уже растворялся в реке. Солнце вставало из леса. Было светло и празднично. Вся поляна в цветах. Ромашки белые, васильки, трава цвела. Сроду не видел такой роскоши. Лариса пошла собирать какие-то травы, а я как встал, так и шелохнуться не мог. Не знал, что столько красоты существует на свете. И всего-то надо для полного счастья: воды из колодца и вот этот майский цвет на поляне. И всего-то 2–2,5 часа езды от Москвы.
Оказывается, объяснила Лариса, это действительно ежик так топает. Ночью обходит владенья свои. Интересуется. Она это знает. А я, значит, лопух. Испугался напрасно. Она говорит, а меня разбирает от счастья.
Казалось бы, от чего? Ни костра, ни шашлыков, ни ебли. А просто: колодец, цветы и теперь еще ежик. И так все это — самое простое, естественное — неожиданно, случайно. Дарит даже не радость, а нечто большее — счастье. Счастье, что ты родился, жив и можешь наслаждаться. Это чувство тогда возникло у меня впервые и больше, кажется, не было. Были другие чувства, порой оглушительные, но такого вот не было.
