Но у костра было тепло, и то хорошо.
Она сжалась в комок и уже начала подремывать, когда веселый и грубый голос ударил сверху:
— Эй, красавица?! Ты что здесь делаешь? Из тайги, что ли, вышла?
Надя вскинула голову — два милиционера смотрели на нее с веселым удивлением, правда, тот, что пониже, держал руку на открытой кобуре, а второй помахивал дубинкой в руке.
— Ничего не делаю, — ответила Надя. — Греюсь, холодно.
— Нашла место! — захохотал коротышка. — А ну-ка, собирай манатки, да поехали.
Надя увидела, что неподалеку, за их спинами, стоит машина с притушенными фарами, как они подъехали-подкрались, она не слышала.
Она послушно встала, взялась за чемодан, а милиционеры принялись затаптывать огонь, поругиваясь без особой злобы.
— Вот ведь учудят, так учудят! Посреди Москвы у костра греться? Действительно, что ли, из тайги к нам пожаловала?
— Из тайги, — соврала Надя, посчитав, что так будет короче и лучше. Она не любила милиции — в Челябинске от людей в мундирах вечно были всякие неприятности. То нельзя в парке на лавочке портвейну выпить, то курить положено в означенном месте, то кричат, что по ночам под гитару во дворах не поют, потому как спать людям мешают. От милиции ничего хорошего ждать не приходилось, но однако здесь, в Москве, коротышка взял ее чемодан, когда она поволокла его к желто-синему «УАЗу».
В просторном отделении дежурки было шумно. С дюжину мужчин сидели за решеткой, делившей дежурку почти пополам. Появление Нади было встречено бурным ликованием.
— Девушка, давай к нам!
— Вах, какая красавица!
Косо глянув за решетку, Надя подивилась — почти все были парни с Кавказа или с юга страны — это она разглядела сразу.
— Вот, — сказал милиционер укороченного размера. — Взяли голубушку в Сокольниках вместе с чемоданом. Костер палила, словно в тайге. Одна была и, кажется, совсем трезвая.
— Разберемся, — сказал офицер из-за стола. — Пусть здесь вот посидит, к этому зверью за решетку не пустим.
— Вай, капитан, плохо о нас думаешь! — закричали из-за решетки. — Мы такую красавицу пальцем не тронем! А познакомиться можно, девушка хорошая! Я, может быть, на ней женюсь!
— Молчать, — негромко приказал капитан, и за решеткой унялись.
Коротышка о чем-то пошептался с капитаном и ушел вместе со своим товарищем, на прощанье подмигнув Наде. Но этот дружелюбный знак внимания Надю ничуть не успокоил, а даже наоборот. Она поняла, что сейчас ее будут мучить вопросами, и если дело плохо повернется, то могут допытать, не успеешь опомниться, откуда приехала, да зачем, и где останавливалась по дороге — вот что было вовсе скверно. Следовало бежать и отсюда.
