Голый на маскараде - Александр Сергеевич Горохов

Поговаривали, что уже добрый десяток последних лет смуты в жизни Отечества Степан Степанович Куравель искал собственный, «русский путь». На своей фирме «Кураре» он умудрился создать атмосферу настолько национал-патриархальную, что клиенты шалели уже в приемной – и было от чего. В «красном» углу мерцала лампада при иконе, на круглом столе пыхтел самовар, на стене герб Москвы. Однако стол секретарши украшали: компьютер, принтер, сканер, селектор, что в целом, приходится признать, создавало изрядную дикость и даже безвкусицу интерьера.

Так же не удалось Степану Степановичу приодеть свою секретаршу в русский сарафан и кокошник: Ольга Федоровна Лимонова, строгая дама пятидесяти шести лет, предпочитала западный стиль и облачаться в национальные одежды отказалась наотрез. Она являлась на службу в модных костюмах, заваривала кофе «Cappuccino», курила «Selem», и в свою правильную русскую речь любила вставлять английские выражения. Так что попытки русификации секретарши Куравель вынужден был оставить ещё года два назад, когда создал фирму «Кураре» и принялся поставлять медицинские препараты по больницам и аптекам Москвы.

Не смотря на разное понимание национальной идеи, работали Куравель с секретаршей очень слаженно и то что сегодня, в понедельник, 13 июля 1998 года, без пяти минут девять Лимоновой не оказалось на рабочем месте, привело Куравля в изрядное недоумение: день начался, а компьютер не включен, лампада не запалена, чай не заварен, секретарши, следовало понимать, – нет. Событие было сродни отсутствию священника на крестинах.

Он позвонил Лимоновой домой – трубки там никто не снял.

Через полчаса Куравель уразумел, что дело принимает серьезный оборот. Лимонова и мертвой позвонила бы из гроба, чтоб доложить своим строгим голосом: «Шеф, я отсутствую по причине свидания с Господом Богом. После обеда приду». Такого звонка не было.

В полдень, позвонив на квартиру Лимоновой в девятый раз с прежним результатом, Куравель окончательно огорчился и вытащил из кресла свое тощее тело. Следует отметить, что пятидесятилетний Куравель решительно не походил на тех энергичных русских предпринимателей начала века, которым пытался подражать. Не отличалась его осанка дородностью да мощной крепостью русских купчин и заводчиковов. Был он костляв, суетлив и гордился лишь роскошной бородой, (при голом, как зрелая дыня, черепе) которая была несколько раздвоена и серебрилась, словно мех чернобурой лисицы.