Кровавое шоу - Александр Сергеевич Горохов

Транссибирский экспресс, припоздав часа на два, медленно маневрируя на подъездных путях, вкатывался в Москву. Было около полуночи, накрапывал легкий и теплый майский дождь.

Скрипнули тормоза, лязгнули буфера, и поезд встал у перрона.

Все. Прибыли.

Чемодан оказался страшной тяжести, словно его кирпичами набили около полутора суток назад, в Челябинске, это уродливое и неудобное в носке страшилище Наде донесли до вагона двое одноклассников. И ничего-то в нем нет, кроме концертного платья, старенькой иконы, навязанной в дорогу матерью, и пары лакированных туфель, все остальное — барахло позорное, которое в Москве и носить не будешь, бросить его, что ли, прямо на перроне к чертям собачьим?

Акима Петровича на перроне, понятное дело, не оказалось, но Надя не огорчилась, потому что и помыслить смешно, чтоб такой большой человек, как Аким Петрович Княжин, прибежал встречать на вокзал Надьку Казанскую из Челябинска! Достаточно и того, что еще зимой дал свой адрес, телефон и даже ключи от квартиры. Так и сказал доверительно: «Приедешь и, если меня нет, если я в Париже, к примеру, или в Америке, смело входи, располагайся и жди».

И подробно объяснил, как до него добраться. «Улица Мясницкая, — толковал зимой в Челябинске Княжин. — Это в центре Москвы. В свое время по Мясницкой гулял великий поэт Маяковский, в желтой кофте, с папиросой в зубах, пьяный как свинья».

До Мясницкой она добралась легко и без приключений, раз пять всего спросила дорогу, и никто не обманул, хотя Надя и полагала, что москвичи — народ шальной и лукавый, приезжих недотеп чувствуют шкурой и всегда рады сотворить им разные пакости. Но нет — вот она, Мясницкая! Далее, по указаниям Акима Петровича, следовало пройти под арку, пересечь дворик, в углу подъезд, в парадном код 274, потом лифтом на седьмой этаж. Квартира 33. Если он, Княжин, на звонок не откроет, то не стесняясь отомкнуть двери, заходить и разом — в постельку! «В постельку!» Аким Петрович сказал весело и бойко, и Надя его тут же поняла. Ничего не попишешь, все правильно, за просто так ничего не достается. В постельку, так в постельку — это дело плевое, не Бог весть какие труды тяжкие, лишь бы потом все остальное, самое главное здесь, в Москве, сладилось. А про все остальное Княжин обещал уверенно и твердо, и Надя знала, что ему можно верить. К тому же он еще зимой забрал с собой Надин паспорт, а месяц назад она переслала ему видеокассету с записью шести песен своего сочинения и исполнения. И документ, и кассета нужны были Княжину для того, чтобы начать ее, Надю, «раскручивать» — и эта раскрутка самое основное, ради чего Надя оторвалась от родных мест.