– Не тревожься, Элли. Мы знали,
что это случится. У нас все под контролем, малыш.
Два часа спустя на наш двор мягко
опустился вертолет. Из него на землю спрыгнула команда адвокатов, очень хорошо
одетых и очень нью-йоркских. Одной из них была блондинка – точная копия Фэй
Данауэй. Элегантный черный костюм, золотистая блузка под коротким черным
жакетом, туфли с высокими каблуками на самых красивых ногах, какие я когда-либо
видел. Золотистые, как у Фэй, волосы; высокие и словно бы хрупкие скулы – как у
Фэй; оставляющее общее впечатление красоты и ума лицо – опять же, как у Фэй. Я
влюбился в нее, как только он подошла ко мне и представилась. Да, знаю – я гей.
Но ведь существуют люди, которые, едва попавшись вам на глаза, заставляют
вращаться стрелку вашего компаса. Она назвала мне свое имя – Хлоя как-то там, однако
в голове моей стоял уже такой туман, что я ничего запомнить не смог. Да и какая
разница, как ее звали? Для меня она была Фэй Данауэй.
Мы прошли в офис Майка и
приступили к разработке нашей стратегии. Фэй рассказала о том, что сделала ее
команда юристов для обеспечения поддержки фестиваля на уровне округа и штата. По
ее словам, все необходимые разрешения высших правительственных органов были ею
получены. С этим все было в ажуре – комар носа не подточит. С юридической точки
зрения мы были чище чистого. Затем Майк поговорил о том, как нам надлежит вести
себя сегодня вечером, на заседании городского совета. Он задал мне несколько
вопросов, ни одного из которых я сейчас уже не помню. Что я помню, так это мои
фантазии о том, как я уговариваю Фэй сбежать со мной на край света. Да, и
помню, что я то и дело напоминал себе: когда смотришь на нее, старайся не
обслюнявить рубашку.
Майк сообщил нам свои решения насчет
того, кто будет выступать первым, и что должен говорить каждый из нас, если
совет предоставит ему слово. Адвокаты добавили к этому собственные рекомендации
и к концу дня мы были уже полностью готовы к встрече с советом.
В восемь вечера Майк и адвокаты
расселись по лимузинам и тронулись в путь, – нам предстояло проехать по 55-му
шоссе одну милю до школы в Коунэонга, района Бетела, названного в честь племени
американских индейцев, давным-давно истребленного будущими бетелианцами. Я ехал
отдельно, в моем «бьюике».
То был один из моментов, решавших
соответственные судьбы «Эль-Монако», моих родителей, жителей Уайт-Лейка и мою
собственную, момент, в который обезумевшие горожане готовы были оторвать мне
яйца и сделать из них сережки. И однако же единственным, о чем я мог думать,
была та женщина. Я, гомосексуалист. Вы только представьте.
