Ливень продолжал бесноваться.
«Из-за непогоды наверняка отменят вылет самолётов, а это очень осложнит положение. Под носом у противника задерживаться опасно, но и уходить отсюда без боеприпасов и продовольствия нельзя. Последние донесения командиров рот говорят просто об отчаянном положении: на каждого бойца по десять патронов, а на весь отряд восемнадцать гранат. Это ниже голодной нормы. С такими боеприпасами и думать не смей принять серьёзный бой», — невесело думала командир.
Дождь лил и лил. Вскоре шалаш оказался вроде бы на острове, со всех сторон был окружён водой.
Час отсрочки, назначенный командиром, проходил в тягостном молчании.
Вдруг Любимов стремительно встал.
— Однако сидеть в неизвестности выше моих сил. Я пошёл. С собою возьму Мишу, как пообещал.
— Лады, — быстро согласилась Оксана Белокурая. — В случае чего сразу дайте о себе знать.
Пока Сундуков принес плащ-палатку и автомат, пока явился во всеоружии Мишка-поваренок, прошло с полчаса… Ливень прекратился. Когда комиссар и Мишка добрались до опушки, опять ярко светило солнце.
— Не выручите табаком? — спросил пулеметчик, стряхивая с себя дождевые капли. — Без хлеба можно выдюжить, а вот без махорки пропадаем.
Комиссар полез за кисетом.
— Похоже, кое-что наскребем. Бумага-то есть?
— Сухой нема.
— На, держи! — протянул комиссар клочок газеты. Жадно затягиваясь дымом, он внимательно следил за тем, как пулеметчик озябшими пальцами медленно и торжественно сворачивал самокрутку.
— Туманов здесь проходил? — спросил комиссар.
— Здесь.
— Обратно не шел?
— Нет. При мне нет.
— И адъютант не возвращался?
— И адъютанта не видел.
— Со стороны большака никакой стрельбы не было слышно?
— При мне никто не пулял.
Перед ними лежала разбухшая и раскисшая земля, когда-то вспаханная, а сейчас заросшая травой. Болото и болото!
— Дальше нам елозить придется? — солидно спросил Мишка.
— Елозить, — кивнул Любимов и растянулся во весь свой, двухметровый рост, так что брызги во все стороны полетели.
Мишка замешкался. У него с плеча сползал вещевой мешок и не держалась на спине свернутая плащ-палатка.
— Ты скоро? Боишься пузо намочить?
Мишка бросился в лужу. Теперь терять нечего.
Месить грязь привыкаешь быстро, вроде бы всю жизнь только этим и занимался. Но вот что плохо — не смей лишний раз поднять голову. Демаскировался — значит, обрек операцию на провал. Да и жизнь свою под угрозу поставил.
Они передохнули лишь тогда, когда до домика лесника оставалось с полкилометра. До него, правда, еще кружить да кружить. Но хорошо уже то, что они преодолели самый опасный участок пути — проклятый большак.
