Двенадцать прикосновений к горизонту - Михаил Александрович Самарский

В этот раз я не стал играть в «домашние тайны» – прежде чем послать рукопись в издательство, распечатал её на принтере и показал своим родным. Затея, правда, была рискованной, но не хотелось никого обижать. Вы знаете, как они дулись на меня за то, что я прошлым летом первую книгу «На качелях между холмами» «мыльнул» прямиком в издательство. С неделю оправдывался. Хотя я и не думал, что кто-то возьмётся опубликовать сочинение двенадцатилетнего школьника. Так, отправил на всякий случай. Но случилось то, что случилось: книгу издали, причём без сокращений и исправлений. Мои домашние просто офигели. Наверное, все родители немного похожи друг на друга. Помните, как герой Сэлинджера Холден Колфилд говорил о своих предках? «Вообще-то они люди славные, я ничего не говорю, но обидчивые до чёртиков». Точнее не скажешь. И я рискнул.

Бабушка (тут я дал маху: Лилии Степановне, конечно, без подготовки не стоило давать читать текст), дойдя до середины книги, обозвала меня чокнутым ребёнком и почему-то извращенцем. Затем наполнила весь дом отвратительным запахом валокордина и заявила, что теперь уж точно она отказывается принимать участие в моём воспитании: дескать, пусть теперь мама с папой меня и исправляют. «Свежо предание, да верится с трудом». Таких отказов было много, и этот оказался не последним. Бабуля моя ужасно гордится, что в совершенстве владеет английским языком, и частенько бросает в мой адрес всякие иноземные пословицы и поговорки, думая, что я всё равно не пойму. Но Лилия Степановна до последнего момента и не подозревала, что в моей голове уже накопилось достаточно английских слов, чтобы не только понять её выпады, но и достойно на них ответить. Вечером, вынырнув из своей комнаты, она прошла мимо меня и громко произнесла в сторону:

– Whom the gods would destroy, they first make mad[1].

Хм, королева Англии нашлась. По-английски она со мной разговаривает. Миленькая моя бабулечка, мы тоже не лыком шиты. Я, не отрываясь от экрана телевизора, так же достаточно громко говорю:

– God helps those who help themselves![2]

Ну, это типа нашей поговорки: «На Бога надейся, а сам не плошай!». Бабушка чуть не поперхнулась. Вы бы видели её глаза! Она уставилась на меня и за две-три минуты бровями таких узоров на лице навыводила, что с помощью её мимики можно было бы проиллюстрировать всю поэму Гоголя «Мёртвые души»: здесь вам и Чичиков, и Коробочка, и даже Ноздрёв.