Обняв Лина за плечи, Каллий пошел по одной из аллей, а за ними веселой толпой двинулась молодежь. Позади всех шел Гефест, ведя предназначенных в жертву белых ягнят.
Принеся жертвы Аполлону и Артемиде, юноши направились к статуе Милона Кротонского с тем самым гранатовым яблоком в руке, которого ни один силач не мог у него отнять.
— Не хочешь ли попробовать проделать любимую шутку Милона? — спросил у Лина Датон.
— Какую?
— Он прижимал к боку часть правой руки от плеча до локтя, а от локтя вытягивал ее прямо вперед, так чтобы большой палец был наверху и поднят кверху, а остальные прижаты друг к другу. И никто, как ни старались силачи, не мог отделить от других пальцев его мизинец…
— Здорово!
— Давай попробуем?
— Ну уж нет, — засмеялся Лин, — лучше не стоит! Ты, пожалуй, оторвешь мне мизинец!
— Ну, ладно. Отложим это до следующих Олимпийских игр. За это время ты должен стать не слабее Милона. Идет?
— Идет! — поддержал шутку Каллий. — Я сам буду тренировать его!
Все весело рассмеялись.
Весь день ходил Лин с Каллием от алтаря к алтарю, от одной статуи известного в прошлом олимпионика к другой. Всем приносились жертвы, у всех просили помощи и удачи.
— Каллий, — сказал один из спутников, — пойдем к Критию. Говорят, он лучший из всех предсказателей!
Седой, сгорбленный, одетый в темный хитон Критий пристально посмотрел на склонившегося перед ним юношу.
— Тебя ждет удача, о Каллий, сын Арифрона! — изрек он. — Листья оливы увенчают твой лоб. А еще через несколько лет удача придет и к отроку, плечи которого обнимает твоя рука!
Поблагодарив оракула и вручив ему золотую монету за такое прекрасное пророчество, Каллий отвел Лина в сторону.
— Ты слышал, брат мой? — серьезно, как взрослому, сказал он. — Твоя семья и твое отечество будут ждать исполнения слов оракула!
— Я… я постараюсь, Каллий!.. — прошептал Лин.
— А теперь, друзья, — обратился Каллий к спутникам, — пора отдохнуть. Завтра рано утром начнутся состязания на колесницах. Ступай к себе, Лин, ложись и помни все, что видел и слышал сегодня.
В палатке было темно и душно. Приподняв край полотнища, Лин задумчиво смотрел на крупные мерцающие звезды.
«Как же быть? — думал он. — Я не могу обмануть доверие брата, надежды отца… Но ведь это так трудно — тренироваться изо дня в день целые годы, как делал Каллий… А мне больше нравится играть на флейте или читать прекрасные строки Гомера. Но отец говорит, что нельзя служить отечеству, не развив гимнастикой храбрость, силу и энергию… Как же быть?..»
