Вася проснулся. Рядом с матерью сидела какая-то незнакомая тетка.
— А продали-то хоть хорошим людям? — интересовалась она.
Мать вздохнула:
— Хорошим!.. Тоже жалостливые до скотины... Обижать не будут, а все равно сердце болит... Перед отъездом, вечером, как стадо пригнали, Жданушка и прибрела к нашему дому. Уперлась в ворота и мычит. Я кричу ребятам: «Оглохли, что ль? Впустите Жданку-то!». А сам мне и говорит: «Ты что, Катя? Аль у тебя память отшибло? Жданка-то не наша теперь, ее, — говорит, — отогнать надо». Я за печку схоронилась да как заплачу... — Мать покачала головой и жалобно улыбнулась: — Дуры ведь мы, бабы.
Вася испугался, что она и сейчас заплачет. Он высунул нос из-под кожушка и позвал:
— Мама!
Катерина Семеновна быстро обернулась к нему.
— Проснулся, Васенька? Вставай! Гляди, какая благодать — теплынь, солнышко светит! Отец с Гришанькой пошли на корму сидеть.
Женщина в упор разглядывала Васю, и от этого пристального взгляда ему стало не по себе.
— Тоже твой? — спросила она у матери.
Мать с гордостью посмотрела на Васю:
— Мой!
— Красивенький... — задумчиво проговорила женщина. — Нежненький, на девочку похож.
Этого только не хватало!
Вася рывком поднялся и тряхнул головой. Спутанные вьющиеся волосы отлетели назад, открывая разрумянившееся ото сна лицо с сердитыми глазами. «Слепая она, что ли? — думал Вася. — Сказала тоже — на девочку!»
А тетка как ни в чем не бывало продолжала:
— Счастье тебе в детях, Катерина. И у меня парнишка бойченький был, а как погорели мы, — вовсе не в себе сделался... Вон в углу сидит.
Вася взглянул в соседний угол. Там сидел подросток и лил из кружки воду на большой узел. Женщина всплеснула руками:
— Пашенька, да что ж ты делаешь? На кой одежду мочишь?
Подросток вздрогнул и спрятал кружку за спину.
— Ма, горит... горит!
— Да, нет, Пашенька, нет, болезный мой. Нигде не горит. Мы по водичке едем.
Пашка заморгал и растянул рот в бессмысленной улыбке:
— Ну ладно...
— Вот и весь его разговор, — невесело усмехнулась женщина, обращаясь к Катерине Семеновне: — «Горит» да «Ну ладно...»
— С перепугу с ним это? — спросила Катерина Семеновна, жалостливо глядя на дурачка.
— Котят спасать в окно полез — его огнем и охватило. Еле вытащили. Обгорел не сильно, а на голову вот как подействовало.
— И куда теперь путь держите?
— К мужниной родне. После пожара мы трое с сумой ходили. Насобирали милостыню, чтоб на проезд хватило, и вот... едем. А спросить — куда? Там тоже с хлеба на воду перебиваются. Кишка кишке кукиш кажет!
