Белый шаман | страница 85
На лицах главных людей тундры было откровенное раздражение.
– Ждать, когда Рыжебородый умрёт от язв, – слишком долго, – сказал Рырка. – Пусть лучше умрёт побыстрее от пули Пойгина.
– Неужели вы думаете, что на такое способен этот трус? – Вапыскат ткнул пальцем в сторону Пойгина.
– Я не трус. Я завтра же поеду на морской берег и посмотрю на Рыжебородого. Я это сделаю не потому, что вы велите, а потому, что сам хочу понять, с чем он к нам пришёл. И горе будет ему, если он принёс зло…
– Я не верю, что Пойгин трус, он отважный мужчина, – сказал льстиво Эттыкай. – Пусть едет на берег, пусть поступает по велению собственного разума. А мы подождём…
К Моржовому мысу Пойгин выехал на собаках. Три перегона занял у него этот путь. Две ночи провёл в снегу. Мороз, казалось, превратил в стекло даже воздух, так что при дыхании он ранил горло. Встреча утренней зари с вечерней по всему кольцу горизонта была, как всегда, быстротечной; многоцветные краски гасли в мглистой морозной дымке, едва успев возникнуть. Потом наступало время бесчисленных звёзд; они смутно просматривались сквозь морозную мглу и, казалось, дрожали в ознобе от стужи.
На реках, встречавшихся в пути, дымился мглистый пар. Из выпученных стужей огромных ледяных шатров растекалась вода, затвердевавшая на морозе подобно вулканической лаве. Время от времени раздавался оглушительный грохот: это мороз взрывал в другом месте лёд, образуя такой же дымящийся шатёр.
По голубоватому снегу то там, то здесь тянулись узоры звериных следов. Синие горы с огромными тёмными клиньями теней манили к себе обманчивой близостью. На некоторых из них Пойгин смутно различал столбы каменных великанов. Что-то настороженное, тревожное чудилось Пойгину в их облике. Можно было подумать, что молчаливые великаны вышли откуда-то из-за гор, чтобы проследить за человеком, у которого так смутно на душе. Пойгин вглядывался в молчаливых великанов, и ему порой чудилось, что иные из них как бы зазывно качали головой, мол, иди сюда к нам, дадим тебе самый мудрый совет, и ты найдёшь выход.
На одном из перевалов Пойгин проехал через огромное стойбище таких великанов. Возле некоторых из них приостанавливался. Но никто из великанов так и не смог преодолеть проклятье своей неизреченности; и Пойгин снова пускал собак в путь, так и не получив мудрого совета. Всё дальше оставались позади молчаливые великаны, задумчивые и даже скорбные, словно понимали, что так и не смогли помочь человеку, который вступил на тропу нелёгких раздумий.