На Севере дальнем - Николай Елисеевич Шундик

На черной линии горизонта, там, где кипящее море сходилось с небом, покрытым снеговыми тучами, виднелась сплошная гряда плавучих льдов. Было трудно представить, чтоб сквозь эти льды мог пробиться в бухту пароход. Но два чукотских мальчика — Кэукай и Эттай — и русский мальчик Петя с нетерпением и надеждой высматривали пароходный дым на горизонте.

— Трудно пароходу сквозь такие льды пробиться, — угрюмо сказал Эттай. — А что, если он так и не придет?..

— Как — не придет? Почему так говоришь — не придет?— не очень уверенно возразил Кэукай.

Ветер срывал с мальчиков легкие летние малахаи, обдавал мелкой водяной пылью.

За судьбу парохода, который должен был прийти в поселок Рэн, тревожились не только дети, но и взрослые.

Председатель колхоза Таграт то и дело выходил на крыльцо своего домика, подносил к глазам бинокль. Его жена, Вияль, с группой женщин спешно дошивала из нерпичьих шкур большую партию рукавиц, предназначенных для бригад грузчиков: с парохода должны были выгрузить срубы пяти домов. Комсорг Тынэт, назначенный бригадиром комсомольской бригады, еще и еще раз окидывал критическим взглядом давно уже приготовленные разгрузочные площадки.

Быстро надвигался вечер. Густой туман покрывал море и тундру. Едва-едва мерцали вспышки маяка, возвышавшегося на скалистом утесе недалеко от поселка.

—  Спать особенно не укладывайтесь, — посоветовал Таграт колхозникам, собравшимся у него дома. — Пароход, возможно, придет ночью, значит, сразу же ночью и приступим к работе.

А спать в поселке никто и не собирался. Так уж повелось здесь, что прибытие парохода всегда было для чукчей большим и веселым праздником.

Не спали даже дети. Кэукай, Эттай и еще полдесятка мальчиков сидели в комнате Пети, окна которой выходили на море.

—  Ой, уже десятый час! — с тревогой глянул на стенные часы Эттай. — Сейчас Виктор Сергеевич придет, спать прогонит.

Не успел Эттай закончить фразу, как на пороге комнаты действительно показался директор школы. Мальчики встали.

—  Папа, не прогоняй нас! Видишь, еще и десяти часов нет... — взмолился Петя, вскакивая со стула.

Виктор Сергеевич провел рукой по черной бородке, сильно тронутой сединой, внимательно осмотрел притихших ребят. С широкими прямыми плечами, в полувоенном костюме, в нерпичьих торбазах[1], он выглядел не по годам стройным и бодрым. Лицо сухощавое, с прямым носом, с резко очерченным, твердым ртом; у голубых глаз — густая сетка лучистых морщинок; ровный смуглый цвет лица оттенялся серебристой белизной седых волос.