Полыхал костёр из амольгина которым был завален берег реки. Да, здесь можно разжечь жаркие костры. Один из горных выступов глубоко вдавался в долину, самый конец его увенчивался высоким каменным столбом золотистого цвета. Пойгин долго смотрел на столб. Наверное, ещё с первых дней творения этот одинокий молчаливый великан оглядывает долину, запоминая, что здесь происходит, – хорошо бы подойти к нему, всмотреться в его лик, пожалуй, туда не очень трудно добраться.
На долину наплывала густая синева после быстротечной встречи утренней зари с вечерней. Молчаливый великан, прозванный Золотым камнем, словно бы плыл в этой синеве. Полыхали костры, возле которых женщины разделывали убитых оленей. Надо было взять с собой Кайти…
Рыжебородый возился у высокого шеста, кажется, прикреплял к верёвке кусок красной материи, которая, по его словам, имеет суть солнечного начала. Может, он говорил правду? Тогда надо бы подойти к нему и сказать: «Разреши мне потянуть верёвку, чтобы от моих рук красная материя начала солнечное восхождение». Наверное, он разрешил бы это сделать. Пойгин перевёл взгляд на молчаливого великана, имя которого Золотой камень. Смотрит молчаливый великан на то, что происходит в долине, и всё запоминает…
Над самой большой палаткой трепетал на ветру кусок красной материи; Рыжебородый часто входил в эту палатку, снова выходил. Гости чувствовали себя всё смелее, толпились у костров, громко переговаривались, весело смеялись. Рырка заметил у одного из костров своего бывшего пастуха Выльпу, сказал Пойгину тоном повеления:
– Позови этого лодыря ко мне.
Пойгин бросил на Рырку сумрачный взгляд:
– Зови, если тебе он нужен.
– Опять хотите поругаться, – досадливо упрекнул Эттыкай. – Я сам его позову, только не перегрызитесь, как собаки.
Но Эттыкай не успел сделать и шагу: из палатки с трубой в руках вышел Рыжебородый. Приложив конец трубы ко рту, он заревел протяжно и призывно. Вапыскат, оттолкнув Рырку и Эттыкая, казалось, готов был ринуться на Рыжебородого, но всё-таки сдержал себя, предпочтя разглядывать пришельца издали.
– Вот, вот она, та проклятая труба! – наконец тихо промолвил он. – Голос у неё совсем как у неземного существа. Похоже, что из её горла вылетают самые свирепые духи. Так и передайте всем, пусть получше затыкают уши.
– Однако ты свои уши почему-то не затыкаешь, – насмешливо сказал Пойгин.
– Я чёрный шаман! Я ничего не боюсь, даже этой трубы! – с хвастливой заносчивостью ответил Вапыскат.
