— Ах, милый Ханс, я чуть не забыла попрощаться с тобой! Ужасно, до чего я рассеянна!
Ханс вежливо снял кепку. Что бы о нем ни говорили, но он всегда был услужлив, как настоящий приказчик. Принять его за моряка или крестьянина никак было нельзя. Говорят, что дед его был пастором. В молодости Ханс подорвал свое здоровье пьянством. Правда, сейчас он уже не выпивал и был вполне добропорядочным человеком. Вряд ли он мог бы обидеть даже муху.
Чем ближе подходил он к девушке, тем более ей становилось жаль его. Ботинки у него были рваные, черный костюм из сукна блестел, как зеркало. Цвет лица его свидетельствовал о том, что он питается черным хлебом, галетами, а масла ест мало. Кожа у него была дряблая, изборожденная морщинами.
Но когда он здоровался, можно было заметить, что у него красивые руки, хотя и грязные от прикосновения к товарам, которые он отпускал, к тому же и синие: он не носил зимой варежек. Не беда, пробормотал он, что она забыла попрощаться с ним. Он пытался еще что-то добавить, но ей было трудно понять его, так как он сильно заикался. Мало-помалу выяснилось, что он просит ее купить семян сабадилы, если ей удастся найти их где-либо в аптеке. Он даже написал название на клочке бумаги. Возможно, ей удастся прислать их по почте с первым пароходом. Спешки, правда, особой нет, он, к счастью, не страдает никакой опасной болезнью. Ханс достал кошелек, пытаясь вытащить деньги.
— Нет, дорогой Ханс, не надо, сочтемся, когда я вернусь домой.
Но он ни за что не хотел принимать ни подарка, ни одолжения. Не таков он. Они еще долго уговаривали друг друга, прежде чем она попрощалась, благосклонно улыбнувшись ему.
Так кончился этот чудесный летний день в Вике.
Наступили пасмурные и ненастные осенние дни.
Последний пароход привез первую весточку от фрекен Раннвейг из прекрасной страны, расположенной у Эресунна, — страны, которая тогда в сознании людей как бы олицетворяла весь мир. Раннвейг исполнила свое обещание и прислала длинное письмо, в котором обстоятельно рассказывала обо всем, что увидела в этой стране. В пути она сильно страдала от морской болезни, но все были к ней очень внимательны. В первый же день стюард-датчанин сказал, что все на пароходе к ее услугам. Когда ее особенно сильно укачивало, он приносил ей яблоки, апельсины, содовую. Два коммивояжера из Рейкьявика занимали ее и делали все, чтобы она забыла о море и непогоде. Они даже дали ей пригубить красного вина. А когда однажды вечером компания подвыпивших студентов пыталась ворваться к ней, коммивояжеры выставили их, за что она была им очень признательна. Эти любезные господа даже предложили ей по приезде в Копенгаген пойти с ними в театр, но, подумав об их женах, оставшихся в Исландии, она не согласилась.
