Атомная база - Халлдор Лакснесс

— Нести суп? — спросила я.

— Да, с богом, — ответила глуховатая кухарка, величайшая грешница нашего времени; она вешала над металлической мойкой глянцевое изображение Спасителя.

Младшая дочь хозяев дома, шестилетняя крошка Тоургуннур, которую все зовут Диди, не отходит от кухарки, смотрит на нее благоговейным взглядом, молитвенно сложив руки. Она ест вместе с ней в кухне, спит вместе с ней. Время от времени девочка бросает на меня — новую служанку — испытующий, как будто даже осуждающий взгляд.

Я набралась храбрости и понесла в столовую суповую миску. Семья еще не садилась за стол. Вошла старшая дочь, только недавно конфирмовавшаяся. Лицо у нее белое, как сливки, а рот и ногти выкрашены в черный цвет. Она ловко поправила свои густые и светлые в крутых завитках волосы.

Я сказала: «Добрый вечер». Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом, села за стол и принялась листать журнал мод.

Быстрыми шагами, распространяя вокруг себя холодноватый запах духов, вошла хозяйка дома — не слишком толстая, но довольно упитанная, красивая женщина, — на руках у нее позвякивали браслеты. Она, конечно, и не взглянула на меня, однако, садясь за стол, спросила:

— Ну как, милая, научились вы управляться с электрополотером? — Потом указала на свою дочь: — Это Дуду. А это Бобо, и еще у нас есть большой мальчик, который изучает философию, но сегодня его нет дома: он развлекается.

— Как может простая девушка с Севера запомнить все эти дикие имена? — слышу я за своей спиной.

Я оборачиваюсь и вижу высокого, стройного, красивого мужчину с уже начинающими седеть висками и орлиным носом. Он снимает роговые очки и протирает их. Непринужденно улыбается несколько усталой, отсутствующей улыбкой. Значит, это и есть мой депутат альтинга,[1] тот, за кого мы голосовали в своем избирательном округе на Севере; это у него я буду служить. Доктор наук Буи Аурланд — крупный предприниматель.

Он снова надевает очки, внимательно рассматривает меня и протягивает мне руку.

— Очень мило с вашей стороны, что вы проделали такой долгий путь и приехали сюда, на Юг, помогать нам, — говорит он.

Сердце мое забилось, меня даже в пот бросило, и, конечно, я ничего не смогла ему ответить. Он тихо произнес мое имя:

— Угла.[2] — Потом продолжал громко: — Мудрая птица, ночная птица… А как поживает мой дорогой старик Фалур из Эйстридаля, со своими лошадьми и вечной мечтой о постройке церкви? Я надеюсь, нам удастся на следующей сессии выжать из языческого альтинга немного денег, чтобы ветры могли служить в вашей долине мессы, когда она окончательно превратится в пустыню. А лошади по-прежнему будут вести свое божественное существование на воле — ведь немецким скупщикам капут.