Времени было очень много — зачерпывай ковшом, трать на все, что угодно, и останется на все нужное и на любое развлечение. А теперь? В сутках так и остались 24 часа, но сократились, сплющились и сузились. Спишь от силы четыре и все равно подсчитываешь: на то, на се времени не хватило. Обязательно надо закончить завтра, а завтра — свое «надо», и такой хоровод день за днем. Почему, спрашивается?
— О чем задумался? — Кейс устроилась с подносом на кровати, макает печенье в сметану и уже обзавелась роскошными белыми усами.
— О времени.
— Обстановка способствует? Здесь скорость жизни — как триста лет назад, и информационная нагрузка такая же. Отдыхать хорошо, а потом начинаешь с ума сходить. Ни новостей, ни событий, ничего… Раз в месяц выезд на какую-нибудь премьеру, еще раз в месяц гости доберутся. А сами…
— Ну Камила вроде бы легче на подъем?
— По-моему, она вот как последний раз в Рому и выбиралась, лет семь назад, так до сих пор это считается событием, — ябедничает жена, облизывая пальцы. — Ну, может, я чего-то не знаю, конечно… Отец хоть в Кракове живет, пока учебный год, там все повеселее. Так что там насчет времени?
— Просто интересно, почему раньше столько всего получалось за день сделать, а теперь…
— Ну не знаю, — Кейс пожимает плечами. — У меня все было наоборот. По-моему, я всю школу проспала. На уроках спала, приходила и спала, меня еще везде таскали — музыкальная школа, теннис, верховая езда, танцы… а я и там тоже спала. Сейчас вспоминается только одно — спать хочется, а постоянно дергают куда-то. Какие я истерики устраивала, чтобы перестали!.. Я у дедушки пряталась, помогала ему писать — печатала, материалы искала и отбирала. Так вот и заинтересовалась тайнами преступного мира, — смеется она. — Дед как рявкнет «отстаньте от ребенка!», так все и отставали.
— А сейчас ты спать собираешься?
— Да расхотелось как-то. Тут же высыпаешься — тихо, свежо…
— Тогда зачем мы обмародерили холодильник, наверное, завтрак скоро?
— Часов в девять… по привычке же. У меня биологическая ночь. Террановская.
— Заметно, — кивает Максим, созерцая необычно живую Кейс, которая уже изничтожила горсть печенья, а теперь наворачивает вперемешку оладьи и творожники с изюмом. — У тебя ярко выраженный День Дракона.
— Это что за ересь?
— Какая-то азиатская. Когда просыпается драконий аппетит.
— Если ты будешь меня дразнить, у меня точно настанет день дракона, — обещает супруга. — А у восточных драконов омерзительный характер, еще паршивее чем у европейских. Так что лучше ешь… — самый большой творожник, щедро обмакнутый в сметану, угрожающе маячит прямо перед носом. — И молчи.
