— Закуси огурчиком...
— Отказчику от работы — тому по закону причитается только черняшка на семь копеек и кипяток без ограничения. При отказе от работы могут добавить еще пятнадцать суток. Но больше месяца по этой статье держать под замком незаконно.
— Вот тут соль в бумажке...
На Чернеге была та самая куртка. Она поблекла от пыли, потеряла лоск и, хотя считалась немнущейся, была изрядно помята. Варежка стянула с Чернеги куртку, достала иголку, черные нитки, даже наперсток не забыла — срочный ремонт. Зашивала она аккуратно — не сразу заметишь, где было порвано.
— Сидеть за мелкое хулиганство всегда не ко времени, но сейчас особенно, — сказал Чернега, следя, за шитьем. — Как раз собирался русской грамматикой заняться. Экзамены-то на носу. — При слове «экзамены» Шестаков озабоченно почесал затылок. — А теперь мои две недели — псу под хвост, — Чернега показал на пса, который бродил возле базарных рундуков, чтобы нагляднее было, под чьим именно хвостом оказались две его недели.
— Может, учебник принести? — вызвалась Варежка.
— Личное время вам полагается? — спросил Шестаков.
— Личное время в избытке, но обстановка в камере...
— Понимаю, что соседи к экзаменам не готовятся.
Сосед по койке, по прозвищу Выбей Окна, в трезвом виде мухи не обидит. Только песни громко орет, да еще без музыкального слуха, — мучение слушать. А во хмелю начинает шибко бедокурить. Выбей Окна весной уже высаживал цветы на клумбу возле милиции.
Когда на водку не хватает или ее нет в продаже, он не брезгует и «моющими средствами», всякими спиртными помоями, вроде голубой жидкости для мытья окон «Бирюса», или лаком на спирту для полировки мебели. Опытные выпивохи пропускают эти жидкости через древесный уголь, сыплют туда соль, чтобы отцедить спирт от примесей...
— А как у тебя пальцы? — повторил вопрос Шестаков. — Без твоей музыки общежитие скучает.
— Десяти суток, может, и не хватило бы, — Чернега ощупал забинтованные пальцы, — А в пятнадцать с поправкой уложусь.
— Я же говорю, наш народный суд справедливый, — сказала Варежка. — Правильный срок тебе определил.
— Когда весь долг выплачу, сдам клубную рухлядь и куплю собственный баян.
— А еще две блохи мечтали разбогатеть, — прыснула Варежка, — и купить свою собственную собаку.
Все трое поглядели на неприкаянную собаку.
— Рука за пятнадцать суток отойдет, — твердо обещал Чернега. — Хорошо, что эти сутки за судимость не признают. — Он перестал жевать и сказал озабоченно: — Мне в рецидивисты записываться никак нельзя. Боялся, остригут под два нуля. Но мелкие хулиганы, оказывается, подметают рынок при своей прическе.
