— Свой это?… — спросила тихо.
— Это почти такой же как вы, Диана.
Девушка опять легла, осмысливая его ответ и, спросила:
— Таких много?
— Достаточно.
— И все мы дети бездны?
— Как? "Дети бездны"? Может быть.
— Значит мы дети дьявола? — развернулась к нему.
— Нет, — рассмеялся граф. — У дьявола есть только слуги.
— Мы?
— Нет, Диана. Его слуга тот, кто усиленно с ним борется, чем не забывает напоминать окружающим о его существовании.
Девушка опять легла, задумчиво уставилась перед собой.
Сантьяго кощунствует и явно намекает на служителей Божьих. Но так ли он не прав? А кто вообще прав? Если он идет против церкви, служительницы Божьей, то почему Господь не испепелил его? Отчего тогда та же инквизиция, устраивая показательные акции сожжения, убивая людей — считается святой? Ведь убийство даже букашки претит Господу, а тут люди на костры восходят.
Чем больше Диана думала над этим вопросом, тем больше запутывалась и все яснее понимала, что не слишком умна, чтобы разобраться. Она закрутилась от сонма чувств и мыслей, от тесной неуютной одежды.
— Разденьтесь и поспите спокойно, — вновь предложил Сантьяго.
На этот раз девушка не стала противиться. У нее возникло стойкое ощущение, что бояться действительно нечего. Поспать же надо, очень хочется, но это невозможно в одежде.
— Отвернитесь, — решилась и, как только граф отвернулся, начала быстро разоблачаться.
Вытянулась блаженствуя на одеяле, укрылась и, улыбнувшись небу над головой, закрыла глаза. И тут же открыла, опомнившись. Уставилась на мужчину упреждающе:
— Только учите, сели вздумаете…
— Спите, Диана, — улыбнулся Сантьяго.
Утром Сантьяго бросал на Диану хмурые озабоченные взгляды, норовил заглянуть в глаза, но ей было не до него. Она хоть и поспала, но не выспалась и чувствовала себя отвратительно — разбитой, сваренной живьем. От взгляда на лошадь девушку мутило, от вида одежды хотелось взвыть. Но делать нечего, девушка оделась, морщась от саднящего чувства в каждой клеточке тела. Казалось, что грубая ткань натерла вчера ее кожу и за ночь она не восстановилась. Но как быть с лицом? На нем не было рубахи, но оно горело.
Диана потащилась к ручью, чтобы смыть жар с лица, но, подумав, решительно разделась и окунулась в его прохладу целиком. Стало немного легче, однако мысль что вновь придется натягивать на себя грязное из жесткой ткани, омрачала настроение. К костру Диана вернулась еще в худшем состоянии духа, чем уходила.
Сантьяго молча подал ей хлеб, мед и кипяток, и заверил, что сегодня они будут двигаться медленнее и держаться тени.
