Хирга подоспел почти тут же. Он и впрямь по всем приметам сильно походил на вартау. Эти черноглазые смуглые люди из южных земель иногда появлялись в Золотой, но нечасто. Очень уж далека была дорога от их родины до Закатного Края.
— Господин Патрик! Что-то случилось?
— Мне нужна твоя помощь, — Шут пристально вгляделся в лицо мальчишки. «Сколько ему? Двенадцать? Больше? Если поймают — мало не покажется. Выпорют прилюдно и выкинут из дворца… Это в лучшем случае. А он, наверное, старший, надежда родителей, гордость семьи…». — Ты хорошо знаешь конюшню?
Хирга кивнул. Остролицый, невысокий, худой как бездомная кошка. Сразу видно, что не с кухни…
— Каждую лошадку, господин, — он машинально заправил за ухо непослушную черную прядь.
— Тогда слушай! Сможешь увести двух коней? Не самых лучших, простых, но надежных. Таких, чтобы скоро не хватились.
— Пожалуй, смогу. А куда?
«Куда… Он даже не спросил з а ч е м!.. — Шут прикрыл глаза и изо всех сил прислушался к тому неведомому чувству, что всегда было его верным стражем. Ощущение тревоги билось где-то под теменем, но рядом с мальчиком оно не становилось сильнее. — Я должен довериться ему…»
Он глубоко вздохнул.
— Знаешь Забытый сад?
— А то!
— Приведи их к усыпальнице Безымянного Короля и спрячь хорошенько. Я посвищу трижды птицей-крадуном, а ты мне ответь…
— Кукушкой могу!
— Хорошо! Кукушкой. Два раза. Потом еще два. И… если поймают — скажи, что это я попросил. Захотел покататься с другом. Друг ко мне приехал. Понял?
— Понял, — Хирга глядел серьезно, хмурил тонкие угольные брови. Ничего не спрашивал. Шут положил ему руки на плечи и тихонько стиснул.
— Не подведи меня, ладно? Ты после поймешь, какое большое дело сделал… — плечо под тонкой курточкой было теплое и совсем еще по-ребячьи тонкое.
Хирга кивнул.
— Когда привести?
— Сейчас. И жди меня до рассвета. Если не приду — возвращайся. И вот еще… — Шут скинул с плеча дорожный мешок. Не хотелось с ним расставаться, но с собой брать нельзя. — Постереги мое добро. Не забудь. В саду отдашь.
Обратно Шут бежал так, что едва не упал, зацепившись ногой о толстый корень и больно ушибив большой палец. Он с трудом удержал равновесие и, помянув всех демонов, захромал дальше.
«Что ж, теперь и изображать ничего не придется», — он криво усмехнулся, стараясь не обращать внимания на боль.
Обратно в свою комнату Шут забирался тем же путем — по стене, цепляясь ловкими пальцами за выщерблены в каменной кладке. На этот раз получалось медленней, чем обычно — он почти не мог опираться на ушибленную правую ногу.
