Макс наконец-то понял, что в его присутствии нет никакой необходимости. Более того, он даже смутился, став свидетелем грустной семейной драмы. Попрощавшись, неудачно сватающийся престарелый жених исчез. Папа закрыл дверь за ночным визитером и, вернувшись обратно в гостиную, принялся отчитывать скандальную дочь:
– Устраивать допрос при незнакомом человеке. Причем тут Марина? Есть вещи, которые тебя не касаются. Поняла? Майи больше нет! Все! Она ушла, на этот раз навсегда!
– Я разговаривала с ней, – робко призналась я.
– С кем? – удивленно спросил папа.
– С мамой. Я заснула здесь, на диване. Даже не то чтобы заснула… задремала. И появилась она. Красивая, в платье, в котором ее похоронили.
Папу затрясло. Он сказал, что видение мамы – всего лишь плод моей фантазии. Иногда разум свершает с нами подобные дивертисменты – мало ли что померещится со сна. Мои доводы его не интересовали. Поставив точку в разговоре, Иван Павлович ушел спать, а я осталась одна со своими мыслями. Мне стало тоскливо и одиноко. Я хотела заплакать, но слезы не катились. Я сжалась от странного ощущения: мое сердце мерзло! Оно сжималось в комочек, как будто в нем дыра и сквозь нее со свистом проходит воздух: «с-с-с-с». Маму я больше не видела. А мне так хотелось с ней поговорить по-настоящему, по-женски. Хотелось понять, разгадать этот дурацкий ребус: что же было не так в нашей семье и почему мы пустили нашу жизнь на самотек? Кто виноват в том, что мерзнет сердце? На антресолях я нашла ее фотографии и долго их рассматривала. Когда человек уходит, его снимок становится как будто плоским. Раньше я на это не обращала внимания, а теперь могу определить: жив или нет тот, кто изображен на фото.
Прошло девять дней со дня смерти Майи. Рано утром мы с отцом отправились на кладбище. У папиной подстилки Голубевой хватило ума не ехать с нами на могилу моей мамы. Она осталась дома хозяйничать: накрывать поминальный стол.
– Иногда надо умереть, чтобы получить должное внимание, – усмехнулась я, наблюдая, как Иван Павлович «вручает» букет желтых роз земельному бугорку.
– Иногда нужно держать свой острый язычок за зубами, – парировал он сухо.
– Ты когда-нибудь представлял свои похороны?
– Не помню… Хотя, когда я был мальчишкой, представлял, что умру. Отец меня выпорол за то, что я у него стянул рубль…
В детстве… Ничего не меняется с поколениями! Все дети, обиженные взрослыми, мечтают о сладкой мести! Они представляют, как умрут, а обидчики мамы-папы будут горевать над бездыханным телом. Смешно…
