Я надеялась, что к моменту возвращения из города мертвых Голубевой уже не будет в нашем доме, но папина любовь радушно встретила нас на пороге и даже присоединилась к поминальному обеду. Я была взбешена столь вопиющим фактом, но папа сделал вид, что не замечает моей злости.
– Ну, приступим! – объявил вдовец торжественно.
Открыв бутылку водки, папа подскочил к своей Марише и принялся изображать услужливого официанта. Голубева звенела тоненьким смехом, а я хмуро наблюдала за их любовной игрой. Сорокаградусный напиток засверкал в старых хрустальных рюмках. Голубева схватила поминальные пятьдесят грамм и торжественно подняла руку вверх, будто была на веселой дружеской пьянке.
– Сначала надо кутью съесть – три ложки, – осадила я задорную даму.
– Фу! Вы не наелись этой кутьи в первый день? – поморщилась гостья.
– Это традиция. С кутьи начинается поминальный обед, – восполнила я пробел знаний у присутствующих.
– Смешное название. Ваня, почему обязательно надо есть кучку холодного риса с изюмом? – дребезжащим голосочком спросила невинная принцесса.
– Я не знаю, – растерялся папа и уставился на меня в ожидании разъяснений.
– Зерна служат знаком воскрешения, а изюм знаменует духовную сладость благ вечной жизни в Царствие Небесном. Это как бы бессмертие души. Еще на поминальном столе не должно быть спиртного, – просветлила я присутствующих спокойным голосом. Папа замер, внимательно слушая мою речь. Я торжествовала, ведь мне удалось перехватить внимание короля!
– Откуда ты знаешь? – удивленно спросил он.
– Я была в церкви, там рассказали. – Увидев, что папины глаза стали еще больше, а рот открылся для вопроса, я опередила его и быстро протараторила: – Да, папа, я забегала в храм. Грехи замаливать…
После встречи с мамой я пошла в церковь. Я никогда не была в храмах, потому что не верила в Бога. Я рассказала священнослужителю коротко о своих страхах, о том, как общалась с умершей матерью. Он посоветовал чаще ходить в церковь, исповедаться, рассказал о поминальном обряде, после чего задрав рясу, достал из кармана джинсов мобильник и, взглянув на часы торопливо ушел, бросив на ходу: «Молись об упокоении души ее грешной». Я не поверила в Бога, но посещение церкви меня немного успокоило.
Мордочка Голубевой скривилась, она устало зевнула.
– Я тебя умоляю, всегда все пили на поминках, – бесцветно произнесла папина любовница. – И жрали от пуза.
– Главное в поминках не еда, а молитва для улучшения загробной участи почившего.
