«Ладно, — совсем успокоилась Тонька, — раз оно оказалось человеком, то и захоронить его надо по-людски».
Взяв лопату, она отправилась в огород рыть яму. Однако, когда потащила волоком тело, человек тихо застонал. Тонька, бросив его, в испуге опять рванула к избе, но на полпути остановилась, широко перекрестилась и вернулась. Осторожно развязав тесемки «комбинезона», она сморщилась. Заросшее длинными волосами тело было в глубоких, рваных ранах. Но если бы одно это так сильно удивило Тоньку… Куда страшнее и отвратительнее было то, что волосы на голове и теле человека-зверя кишели вшами. Бледно-розовые толстенькие зверьки десятками, если не сотнями, висели на каждом волоске своего хозяина. Их медленное сытое шевеление словно перекинулось на Тоньку, вызвав у нее зуд по всему телу и приступ тошноты. Превозмогая гадливость, она подняла едва живого незнакомца и отнесла в избу.
Только к вечеру ей удалось промыть настоями и перевязать многочисленные раны незнакомца. Разглядывая его, Тонька не переставала удивляться. И было отчего. Почему этот странный, предельно исхудавший человек, так чудовищно израненный, еще жив?! Даже собака давно издохла бы от таких ран, а тут человек! Как он жил да еще дрался с волками на одной ноге?.. Почему у него раздвоенный лоб?.. Почему так заросло его тело?.. Почему такие длинные руки?.. Почему костяшки пальцев в толстенных мозолях, в трещинах и такие грязные?..
Ни на один вопрос она не находила ответа. Смирившись, Тонька принялась за вшей. Смочив руки до локтей керосином, она взяла большие ножницы для стрижки овец и отцовскую бритву. Клочья волос Тонька сразу бросала в печь, каждый раз морщась и поеживаясь от их громкого треска и отвратительного запаха. Она стригла все, что ей казалось лишним.
Когда дошла до мужского причинного места, у нее, несмотря на брезгливость к вшам и грязи, гулко забилось сердце. Затаив дыхание, она пристально разглядывала внушительные мужские признаки, чувствуя, как по всему телу расползается огонь, как томно и сладко становится внутри, а под животом зажгло и стало сыро. Руки сами тянулись, жаждали прикоснуться к этой мужской тайне. Безумно хотелось потрогать, почувствовать его на ощупь, разобраться, понять, что же это такое, с чьей помощью появляются на свет дети. Не выдержав, Тонька рукой привычно полезла под подол и, не отрывая шальных глаз от мужского начала, бесстыже погрузила пальцы в свою горячую мокроту…
Утром, тихо постанывая, больной метался в горячке. Унимая жар, Тонька то и дело сменяла мокрые тряпицы, которые накладывала ему на раздвоенный лоб, и чуть ли не насильно поила клюквенным морсом. Как ни странно, но она чувствовала себя счастливой. Еще бы, за все время ее одиночества появился человек. И не важно какой, важно, что он появился и нуждался в ее помощи. Она непременно поднимет его на ноги, чего бы ей это ни стоило, тем более что он мужчина. И тайные, сумасшедшие, волшебные мысли, от которых кругом шла голова, уже не покидали Тоньку. Да она всю себя отдаст, чтобы он поднялся, выздоровел. А там видно будет.
