Но мало кто знал, что бывать в касаткинских местах Груздеву приходилось намного раньше, еще задолго до войны. Вместе с первыми партиями советских специалистов-гидротехников Илья Петрович забирался в самые глухие углы, намечал места будущих строек.
Эта работа отличалась именно тем взглядом в будущее, о котором так часто говорят в наши дни. Все, задуманное человеком, непременно приходит и с годами становится обыденным. Для того и вспыхивает яркая мечта, чтобы затем, через преодоление суровых трудностей и быстротечного времени, стать живым воплощением больших дел. Это Груздев знал по опыту всей своей жизни. И потому нередко повторял: коммунисты никогда не бросали слов на ветер.
В тот далекий вечер над бурной рекой, потемневшей от низких облаков, тоже ярко горел костер. Пламя его металось над поленьями, гудело, закручивалось в красные жгуты. В черное небо летели долго не гаснущие искры. Старый бакенщик Степан попривык к ветрам, и разложенный им костер горел наперекор непогоде.
Дед Степан не спеша подгребал корявой хворостинкой Угли и слушал, как казалось ему, бредовый рассказ еще молодого, крикливого Груздева.
— Здесь или чуть выше перегородит реку плотина. Электричество от станции пойдет в города, большие и малые деревеньки, и в первую очередь в твою, дедушка Степан, Касатку…
Старик недоверчиво крутил головой, жмурил мутные от старости глаза. Знал он, что верстах в двадцати, за крутым поворотом реки, валили лес под площадку бумажного комбината, рыли землянки, сшивали из непросохшего духовитого теса бараки. Теплоцентраль хотели закладывать, а там и город. «Город, оно, конечно, могут и построить, коли уж приступили к этому, — рассуждал про себя дед Степан, — но чтобы такую реку запрудить!..»
А Груздев и его спутники посмеивались, уверяя, что слов на ветер они не бросают. Так все и случилось, и если бы эта старая береза могла говорить, она поведала бы, с какой верой в ту давнюю пору доказывал свою правоту Груздев.
Поведал бы и дед Степан, если бы дожил до нынешнего дня; и увидел бы сам, как шагнули к обрыву, к самой реке, каменные дома и смотрели на нее желтыми глазницами окон. А там, вдали, вверх по течению, где светлела полоска плотины и где завершалась стройка, переливалось и дробилось созвездие электрических огней, отраженное рассеянным светом в дымке неба…
Стояла ранняя весна.
Груздев поднялся по скованному морозами песку, подошел размеренным шагом к березе, похлопал ладонью по ее шероховатому стволу, приблизился к откосу и встал там, раскачиваясь с носков на каблуки. Он вытянул назад сцепленные в кистях руки, окинул взглядом снежную равнину застывшей реки, вновь почувствовал былую молодость и силу. На сколько хватит их, Груздев не знал и не загадывал. Важно, что теперь, сегодня, он ощущал себя способным преодолеть еще не один рубеж, осуществить еще не одну мечту и, во всяком случае, завершить эту — самую большую в его практике гидростанцию.
