Крестики-нолики - Александр Всеволодович Кузнецов

Ну чего зря прокисать?.. Глупо… Вон день какой. Солнца навалом. И тополиными почками пахнет. Даже свежими огурцами иногда. На «Постройке» стекляшки умытые вспыхивают. Только ветер психованный. То стихнет, а то… как резанет шлачной пылью по глазам… Опять огурцами повеяло. Когда же он последний раз ел свежие огурцы? В августе… В августе сорок первого. Внизу, под балконом санатория, цвели бело-лиловый табак и настурции. Мать показала ему веселые, мелкие огурцы, стоя за спиной дежурной сестры Татьяны Юрьевны. И улыбнулась… А теперь начало апреля сорок пятого. Значит, сколько времени прошло?

«Тири-томба, тири-томба, тири-томба, песню пой…» — выпорхнула из двух серединных окон шестьдесят второй квартиры довоенная песенка. У тети Вали патефон играет. Для всех у этой женщины улыбок хватает и «приветиков» с отмашкой.

Сергей чуть раздвинул костыли, встал поустойчивее. Приладил левой рукой кинжал к кирпичному выступу, правой стал осторожно фокусировать лупу над гербом, что был намечен простым карандашом на круглой деревянной ручке. Герб сочетал Тайну, Ужас и Победу. Гордая пантера, стоя на задних лапах, замахивалась коротким мечом. В левой, передней лапе пантера сжимала три целительных тюльпана. За спиной развевался короткий крылатый плащ. Противостоял пантере змей с зубастой пастью. Над змеем и пантерой завис в воздухе Маленький Мук в огромном тюрбане, готовый в любую минуту взмахнуть своей волшебной палочкой, чтобы просигналить начало битвы. Обрамляла грозную троицу гирлянда из черепов и свежеотрубленных голов с живыми, любознательными глазами.

Больше двух недель пришлось ухлопать, чтобы равномерно распределить герб на круглой кинжальной ручке. Зато теперь, если начать медленно вращать кинжал вокруг собственной оси, пантера, змей и Маленький Мук начинают оживать, двигаться. Лишь бы не сплоховать, выжечь все удачно, потом покрыть прозрачным лаком… А уж такого ножика из текстолита ни у кого…

Увесистый ком грязи, просвистев над ухом Сергея, шмякнулся в стену! Взорвавшись, грязь брызнула на лицо, руки, пальто!

— Эй, Костыль, семечек не желаешь! Каленые! — косорото ощерившись, завопил Славка Харч, смывая руки в луже.

Сергей не успел среагировать на вызов — разом вспыхнувшие карманные зеркала полоснули по глазам, ослепили, заставили шарахнуться за выступ стены.

— Не ндравятся Хромову наши зайчики. Может, тебе умыться принести?! — перекрывая гогот дружков, надрывался Окурьянов-младший.