Не важно где.
И это было хуже всего, потому что за всю свою жизнь, даже имея более симпатичную, богатую и общительную лучшую подругу, Миранда никогда не хотела быть кем-то другим.
* * * * *
Тернер не раз совершал в своей жизни поступки, которыми не был горд. Он пил так, что его рвало на бесценные ковры. Он играл в азартные игры, ставя на кон деньги, которых не имел. А однажды, пьяный, он бездумно выделывал такие выкрутасы на своей лошади, что она несколько недель хромала.
Но никогда он не чувствовал себя таким подлецом, как сейчас, глядя на профиль Миранды, решительно повернутый к окну.
Так бесконечно далека от него.
Он долго молчал. Они выехали из Лондона, проехали предместья, в которых дома были на большем отдалении друг от друга, и наконец, карета покатила по открытому пространству.
Миранда ни разу не посмотрела на него. Тернер знал это, потому что наблюдал за ней.
Не в силах больше вынести и четверть часа этой гнетущей тишины, и неизвестности того, почему она так упорно хранит молчание, Тернер заговорил.
— Я не хотел оскорбить тебя, Миранда, — сказал он спокойно. — Но я знаю, что это было бы большой ошибкой. Соблазнить тебя - было бы огромной ошибкой.
Она не повернулась, но он услышал ее слова.
— Почему?
Тернер уставился на нее в недоумении.
— О чем ты говоришь, Миранда? А как же твоя чертова репутация? Если станет известно, хоть слово о нас — ты будешь погублена.
— Или тебе придется жениться на мне, — сказала она низким, дразнящим голосом.
— У меня нет ни малейшего желания жениться. И ты об этом знаешь. — Тернер прикрыл глаза, прося у Бога прощение за эту ложь. — Я не хочу жениться ни на ком, — объяснил он. — Ты же знаешь.
— Знаю, что? — ответила девушка, обернувшись, и ее глаза полыхнули яростью, — То, что... — Она резко замолчала, сжала губы и скрестила на груди руки.
— Что? — потребовал он.
Миранда отвернулась к окну.
— Ты все равно не поймешь. — И добавила. — Да ты и слушать не захочешь.
Ее высокомерные слова впивались иглами в его кожу.
—О, пожалуйста, злость тебе не к лицу.
Она резко повернулась.
— И что прикажешь делать? Как ты думаешь, что я чувствую?
Его губы дернулись.
— Благодарность?
— Благодарность?
Он откинулся назад. Его поза была вызывающей.
— Я мог обесчестить тебя, как ты знаешь. Легко. Но я этого не сделал.
Она выдохнула, отпрянув, и сказала безжизненным голосом.
— Вы омерзителен, Тернер.
