— Значит, Вы действительно не собираетесь убивать меня, илбан? И не потащите меня в койку?
— Даю тебе слово! Я и не думал ни о чём подобном. Знаешь, не все пленимарцы таковы, как те, с кем вам приходится воевать. Наши воины — да, они очень жестоки, но это специально отобранные и обученные люди. Я немного поездил по вашим землям, и могу сказать, что мы обычный народ, не так уж сильно отличающийся от вас. У тебя ещё будет время понять это. Сейчас же — отдохни, а завтра, после того как тебе снова принесут поесть, если будешь хорошо себя вести, я заберу тебя отсюда, и начнем знакомство с твоим новым домом.
— И каковы же будут мои обязанности? — спросил Алек, и тут же спохватился:- илбан.
Это становилось весьма утомительным.
— А ты оказывается, очень умный юноша. Возможно, ты даже сможешь помогать мне в моей работе.
— В занятиях алхимией?
— Да. Думаю, в своё время ты будешь мне очень полезен.
Алек взял миску и опустился на колени, чтобы поставить у ног Ихакобина.
— Благодарю за еду и за Ваши добрые слова, илбан. Теперь, после Ваших слов, мне гораздо спокойней.
Ихакобин взял Алека за подбородок и приподнял его лицо, чтобы выдеть глаза.
— Приятно слышать, Алек. Конечно, я не верю ни слову из всего этого, и тут твоя вторая ошибка.
Он просунул палец под гладкий металлический ошейник и шутливо подёргал за него:
— Тебе не уйти далеко с этой штукой на шее, мой скромный маленький ночной скиталец. Даже если ты срежешь эти рабские метки со своей кожи — ты будешь не первый, кто поступает так.
И потрепав его на прощание по щеке, Ихакобин поднялся и вышел вон. Охранники забрали стул и светильник, снова оставив Алека взаперти.
Он нащупал позади себя кровать и плюхнулся на неё с гулко колотящимся в груди сердцем.
Он назвал меня "ночным скитальцем"! Но откуда, во имя Билайри, он узнал?
Глава 14. Власть воспоминаний
Хаба.
Тьма не отпускала его. Серегилу грезились нежные руки, усмиряющие боль, так ласково прикасающиеся к его коже.
Хаба…
Прохладные пальцы скользили по его лицу. Теплые губы косались поцелуем. Напрасно он пытался открыть глаза. Сон… всего лишь сон!
Ему казалось, что он снова в своей постели на Улице Колеса. Он подставил щёку для нового поцелуя…
Алек. Тали…
Палец остановил его губы:
— Нет, хаба.
Нет, конечно нет. Алек никогда не называл его так…
Темнота вновь накрыла его, увлекая в свои глубины.
Хаба!
— Ты все еще валяешься в постели? — воскликнула Мидри, откидывая полог палатки: — Поднимайся же, хаба, вот ведь лентяй! Отец ждет на общей поляне.
