Прежде, чем он смог придумать план получше, карета резко повернула и замедлила ход. Алек бросил взгляд на арку каменных ворот, затем услышал хруст гравия под колесами. Через какое-то мгновение они остановились, и дверца распахнулась. Слуги вытащили его за перемычку на его руках и толчками прогнали сквозь окруженный стеной внутренний двор и втолкнули в низкую дверь. Оттуда он почти кубарем скатился по узкой лестнице в длинный сырой коридор из красного кирпича. Они несколько раз повернули, пока Алек, бросая вокруг отчаянные взгляды, пытался понять, куда он попал. Миновали несколько закрытых дверей. Наконец, стражники задержались перед одной, ничем не отличавшейся от остальных, и отперев замок, открыли маленькую комнатку с побеленными стенами. Один из них забрал плащ, вновь оставляя Алека голым. Кто-то позади отдал короткий приказ: Ихакобин, оказывается, всё это время шел за ними следом. Он достал что-то из своего кармана, спрятав в руке прежде, чем Алек смог увидеть, что это такое. Но когда он коснулся каждого из наручников, те распались на половинки и осыпались к его ногам, вместе со злополучным бруском между ними.
— Спасибо, илбан, — сказал Алек, на сей раз почти от чистого сердца. Ихакобин, нахмурившись, поглядел на стертую до мяса кожу на запястьях Алека:
— Эти идиоты рисковали занести инфекцию безо всякой необходимости.
По его приказу тот, кого звали Ахмол, принёс горшочек с бальзамом и нанес его на пораженную кожу. Ихакобин казался удовлетворенным.
— Теперь всё должно быстро пройти. Ну что ж, располагайся.
Алека втолкнули в комнату и захлопнули за ним тяжелую дверь. Он услышал звук падающего засова и задрожал. Снова взаперти, и снова бессильный что-либо сделать!
— Теперь отдыхай, — донёсся снаружи голос Ихакобина. — Я прикажу, чтобы тебе принесли поесть.
Повисла пауза, затем тот же голос серьезно добавил:
— Вообще-то рабу полагается поблагодарить своего господина, Алек.
Это было слишком.
— Я не раб, и тебе никогда не быть моим господином! — завопил Алек, позабыв и уроки Серегила, и несчастную рабыню с её вырванным языком, но вместо того, молотя кулаками по двери. Она открылось так быстро, что он упал бы в коридор, если бы один из охранников не поймал его, обхватив рукой за шею. Ошейник больно впился в кожу, когда его, вытолкав из дверей, сбили с ног и уткнули лицом в грубую каменную стену. Ихакобин подошел к нему сзади — Алек почувствовал его теплое дыхание на своей щеке — и занёс над ним короткий толстый стек.
