Он проснулся в доме Микама Кавиша, учуяв знакомый запах пота и остывающих поленьев, и услыхав завывания ветра, налетевшего с гор. Ветер стонал в высоких соснах снаружи и кидал дождевые струи в закрытые окна и в дымоход. Капельки воды на мгновение вспыхивали дымно-красными огоньками и умирали, шипя на тлеющих угольях.
Это был их первый раз, когда они с Серегилом вошли в комнату для гостей в Уотермиде не просто как друзья, но как любовники. Уже измучившись ожиданием очередного исчезновения Серегила, и борясь со своими неуместными смущением и неловкостью Алек размышлял, не стоит ли подождать ещё немного, но Серегил лаской и поцелуями заставил его позабыть о страхе, и он был так нежен, более заботясь об удовольствии Алека, чем о своём собственном.
И вот, обалдевший от счастья, Алек зарылся в груду мехов и одеял, чувствуя на спине тяжесть прильнувшего к нему Серегила, и ощущая себя немного потерянным от этого своего нового опыта. Как там сказал Серегилу Оракул в Римини вскоре после их первой встречи? "Отец, брат, друг и возлюбленный". Серегил действительно стал для него теперь всеми четырьмя.
Возлюбленный. Тали. Он не мог даже в мыслях произнести этого слова без того, чтобы не залиться краской жгучего стыда, но не было на самом деле никакого позора, и никакого сожаления. Лишь изумление.
И он никак не мог снова заснуть. Когда, измучившись, он приподнялся на локте, чтобы посмотреть, не видно ли уже солнца сквозь ставни, Серегил сонно замычал, протестуя против внезапной попытки Алека нарушить их уютное гнездышко и прижался ещё теснее, обхватив Алека за талию…
Только теперь они уже были вовсе не в Уотермиде, а в той, запертой снегами хижине в горах. И то не дождь шипел на тлеющих углях, просачиваясь сквозь прорехи в кровельной дранке, а искрящийся белый снег. И Алек уже давно отвык невинно краснеть.
— Ляг обратно. Ещё слишком рано, тали, — прошептал Алек.
Он и сам улегся и натянул на них одеяло, пытаясь вспомнить, что у них отложено на завтрак.
Охота уже много дней не приносила никакой добычи. Полузамороженный олений окорок да попавшаяся в силок жесткая куропатка, что свисали со стропил сверху — вот и все их запасы мяса. Небольшое хранилище овощей под полом тоже давно опустело. Снег сыпал и сыпал всю прошлую неделю, утихнув лишь в последнюю ночь, и они доели весь хлеб, сыр и колбасу. И ребра их теперь торчали — хуже, чем осенью.
— Сегодня нам надо выбраться в город во что бы то ни стало, — пробормотал Алек, вовсе не радуясь перспективе такого длинного похода на снегоступах по засыпанному рыхлым снегом пространству и ещё менее — возвращения по нему же обратно, уже с тяжестью припасов на спинах.
