— Ммммм. Давай потом, — сонно пробормотал Серегил, рука его скользнула вниз по груди Алека и поползла ниже.
И проблема с провизией отступила на задний план. Со счастливым вздохом Алек повернулся к нему лицом и ответил нежностью на ласку своего возлюбленного, своего друга.
Та одинокая хижина была их приютом, их убежищем от воспоминаний и грусти. Серегил поклялся, что ноги его не будет больше в Римини, но в такие моменты Алек не сожалел об этом. Серегилу уже почти неделю не снился Нисандер. По правде сказать, он дрых целыми днями и теперь был доволен и еще более страстен чем всегда.
Так было и на сей раз, когда они занялись любовью, и от жара их тел в комнате стало теплее, чем от скудного очага. И ещё до того, как всё случилось, они скинули одеяла, блестя влажными телами в таинственном красном свете.
Когда всё закончилось, Алек откинулся на пахнущих плесенью подушках, умиротворенный и счастливый. Он потянулся к Серегилу, но его уже не было.
Его не было…
Хижина, кровать, завывания ветра и запах влажных тлеющих угольков — все исчезло, как тот снег, моментально растаявший тем далеким утром.
Ничего не было, вместо этого он дрожал в своей полутемной каморке, и его держали охранники Ихакобина, а Ахмол при помощи деревянного скребка старательно собирал еще теплую белую массу с живота Алека в железную плошку.
О черт! Этот сыр! И когда я только поумнею?
Алек инстинктивно попытался вырваться и прикрыться, но стражи без труда удержали его, пока Ахмол не закончил.
— Зачем? — прорычал Алек, все еще сопротивляясь: — Зачем всё это?
Ахмол осадил его презрительным взглядом.
— Приказ илбана. Ему нужна твоя бура.
— Бура?
Ахмол отскочил подальше, потому что Алек скорчился в приступе тошноты. Его так и не вырвало, но его отпустили, и он смог хотя бы сжаться в комок. И тогда он вдруг заметил, что дверь его каморки осталась открытой.
Он развернулся, как пружина, и ринулся со своей койки, распихав оторопевших охранников в отчаянном рывке на волю.
Оглядываясь назад, он признавался себе, что то была совершенно безумная попытка бегства. Он не успел достичь даже двери, когда один из стражей поймал его за косу и дернул назад, опрокинув с ног. "Я же собирался её отрезать!" — подумал он, неловко шлёпаясь на пол и ободрав при этом бедро и больно ударившись ладонью о камни.
Охранник прижал его к полу, наступив башмаком на грудь, а другие вышли вон.
— Илбан больше не будет так добр, ты, беглец, — бросил через плечо Ахмол, предупреждая.
