— Бако! — закричал он сердито, и это прозвучало как угроза или оскорбление. Но тут появилась няня, с лицом, спрятанным под вуалью, и прежде, чем всё смогло зайти ещё дальше, постаралась поймать ребенка. Тут же забыв об Алеке и Кенире, тот выронил камень и снова захохотав, бросился наутек тем же путем, каким появился.
Рания задержавшись на минуту, посмотрела на них, и Алек успел заметить характерный узор татуировки клана Катме на части лица, видневшейся над повязкой. Однако, что окончательно поразило его, так это враждебность в ее темных глазах, с какой она посмотрела мимо него на Кенира. Тот резко заговорил с нею, и она вздрогнув, словно её ударили, быстро пошла прочь, прошипев что-то через плечо.
— Что это было? — спросил Алек, которому так хотелось поговорить с нею.
— Она ненавидит меня, — объяснил Кенир: — Я занял ее место, став любимцем хозяина, и теперь она всего лишь нянька.
— Она катмийка.
— Да, и я не знаю никого злопамятнее их. Тебе лучше держаться от неё подальше. Она злобная и сварливая, эта баба.
— А что сказал мальчик перед тем, как она пришла?
— О, он всего лишь изображал из себя маленького хозяина, браня нас за наши неприкрытые лица. Все домашние балуют его, маленького господина Озри, и больше всех отец. Думаю, тебе нечего опасаться наказания за то, что я позволил пройтись без вуали. Если илбану станет что-то известно, он обвинит меня. Как бы ни было, то и была моя вина, и вряд ли он станет наказывать тебя за это. Что ж, пойдем ещё погуляем, пока нас не загнали обратно.
Вечером Алек с удивлением посмотрел на поднос со своим ужином, подумав: Ихакобин должно быть действительно весьма доволен мной. Сначала эта неожиданная прогулка в саду с Кениром, теперь в дополнение к обычному хлебу, супу, и яблоку, ему дали толстый ломоть белого сыра.
Его рот, едва он учуял этот запах, моментально наполнился слюной, но он подавил в себе желание наброситься на него голодным волком. Нет, он сначала съел похлебку и хлеб, и лишь затем стал с наслаждением, маленькими кусочками есть сыр, заедая его яблоком. Если бы сейчас тут появился алхимик, он возможно даже от всей души поблагодарил бы его. Но не за его доброту, а за эту еду, что даст ему лишних сил для побега.
Эти мысли вызвали в нем новый приступ вины. Вот опять ему, быть может, предоставлялась возможность освободиться от Кенира и рвануть к стене — пока бы ещё спохватилась охрана. Но тут всё спутал этот поцелуй.
С Кениром или без него, я должен выйти отсюда, и чем скорее, тем лучше! Он поцеловал ладонь и прижал её к сердцу. Скоро, тали. Клянусь, я найду как это сделать…
