Вспомнила всех и, стыдно стало, хоть стреляйся. А еще страшно, что погонят с хорошей работы, а ведь какое бы подспорье подругам и Сереже было, если б у нее такая зарплата, как получила, осталась.
— Легче? — с тревогой заглянула ей в глаза Ирина.
— Чай на, — сунула ей в руку кружку Тамара. — Я за пульт, а ты Ира, давай займись.
И вышла. Лучше поработать, чем девчонку молоденькую в таком состоянии видеть. Жаль брала — спасу не было.
Лена чай молча, но жадно выпила и дух перевела. В голове еще шумело, но состояние сносное было.
— Погонят меня, — протянула потерянно. Ира головой мотнула:
— Тамара женщина хорошая. Совесть у нее есть.
Девушка грустно улыбнулась:
— А у меня?
— А у тебя? Право на жизнь есть, — с прищуром глянула на нее Сироткина. — Пытали?
Лена нахмурилась: о чем ты?
— Ладно, не говори, — отвернулась. — Ложись и спи. Через час смена закончится, я тебя домой отведу.
— Сама, — прошептала, а в голове опять плывет и в сторону тело заносит. Ира ее уложила, но девушка того не поняла, как не помнила, как заснула, как потом ее будили, как Ира с пришедшей на смену Домной ей одеться помогла и, на улицу вывели. Вот там очнулась от стылого ветра в лицо, дождя.
Как до дома добиралась — опять отрывками помнила. В квартире уже ее у Иры Вера приняли, уложили в комнате. Девушка мгновенно в сон ушла и, словно не было этого дня — вычеркнут из памяти и из жизни.
— Часто у нее такое? — кивнула на заснувшую Ира.
Вера молча в свою комнату ушла, бутылку и папиросы достала. Хлебнула наливки из гола, закурила и все женщине подвинула: угощайся.
— Часто, — бросила. — Почти год вместе живем и все время знакомимся.
Сироткина от угощения отказываться не стала — хлебнула из горла и папироску подкурила.
— Воевала?
— Я? Нет. Сейчас воюю. Но чую, сдаю позиции. А Ленка? По документам нет — чудно даже. А весной осколок удалили из бронхов. Все лето кашляла. Привели из больницы, как ты ее с работы. Неделю, как привидение. Потом ничего, оклемалась.
Ира опять наливки хлебнула:
— Сурово.
— Кто спорит, — тоже приложилась. — Ты у нас оставайся, у Домны в комнате. Чего на ночь глядя переться. Общаговская поди?
— Точно.
— А и вообще, к нам переезжай. Женщина, смотрю, ты нормальная. Авось впятером не так тошно будет.
— Как по одиночке? — усмехнулась. — А пятый кто?
— Серега, сын Домны. Отличный мужик растет. Вот так.
Сироткина подумала и кивнула:
— А чего нет? Если вы не против, я тем более только «за». В общаге не поспать, не помыться.
