— А еще городские молодые ущипнуть норовят, — с пониманием кивнула Вера.
— Есть такое, — хмыкнула. — Значит, бабьим отделением жить будем?
— Чего «бабьим» — мужчина в доме есть — Сережа. Приходит правда еще один, но он недоразумение, сволочь редкая. Фронтовик, мать его безрукого. Как увидишь, в шею гони без минуветов.
— Расклад ясен, — улыбнулась. — Еще какие-нибудь указания?
— Полы Ленке мыть нельзя. Наклонится — ляжет, потом опять знакомиться с ней будешь. У Сережи бронхит, так что, курим только у меня, а на кухне и в коридоре да ванной, ни-ни. Продукты, зарплата — на общаг, кто сколько может. Домне сдаем, она самая хозяйственная, всех тянет. Лене нельзя — забудет или вытащат, я, — вздохнула, в бутылке остатки наливки взболтав. — Пропью.
И выхлебала все до капли.
— Чего пьешь?
Вера ладонью занюхала и бросила:
— Не твоего ума дело. Ясно?
— Ясно. Если условия принимаются?
— Иди спать. К Домне.
— Это куда?
— Пятая комната. Пацана не разбуди.
— Поняла.
Вера проводила ее взглядом и голову на руки уронила, заплакала тихо: ну вот, подруженьки, будет вам авось подспорье, когда меня не станет. А плоха новая жиличка — так прогоните.
На работе у девушки расследование шло, а за Верой через майора Карпова немало грешков числилось. Чуяла — загребут. И главное, нажилась бы! Так, стольничек, два на разживу, а ведь возьмут, будто тысячи гребла!
Вот ведь жизнь собачья?
Канул Устинушка и Вера с ним канула. Нет той озорной и бойкой девчонки, выпила жизнь поганая до донышка, всю душу высушила.
Ира утром к Лене до звонка будильника зашла, голову вытирая после душа. Разбудить хотела, но на секунду не успела — будильник зазвенел. Девушку подкинуло. Увидела Иру и закричала:
— Ложись!!
Рухнули на пол обе — рефлекс сработал.
Лежали, обалдело смотрели друг на друга.
Вера как ни в чем не бывало прошла, аккуратно перешагивая лежащих, при этом позевывая и сонно ресницами хлопая. Шлепнула по будильнику ладонью, останавливая жуткую трель, и руки в бока уперла, дурочек рассматривая сверху вниз.
— Ну, чего? Завтрак на пол или до кухни доползете?
— Доползем, — буркнула Санина. Сиротина хмыкнула и вдруг смехом залилась:
— Не воевала, да? Значит двое нас здесь, не с фронта?
"Контуженная что ли?" — вопросительно покосилась на Веру Лена и в ванную пошлепала, умываться. Потом завтрак греть, Сережу поднимать, кормить и вперед всей квартирой — одному в школу, другим на работу.
Как утро началось, такой и день задался.
Девчонки косились на Лену, оглядывали, шептались. Санина понять не могла, что с ней не так, что пристали. Мирошниченко тоже, раз десять к ней подошла просто так, да еще и улыбнулась подбадривающе.
