— Он ее и вытаскивал каждый раз с того света.
Николай только голову склонил и затылок огладил. Пальцы сами в кулак сжались. Грохнул по столу, а хоть бы на грамм легче стало.
Глава 57
Шестнадцатого грянуло повышение цен и чуть все планы не порушило.
Валю лишили рабочей карточки, а тут еще цены взметнулись к небу и, девушка белугой ревела, словно горе вселенское. Николай смотрел, слушал и понял — хватит, доминдальничался. Налил полную кружку холодной воды и в лицо сестре выплеснул без церемоний.
Та смолкла, во все глаза на него уставившись, а брат не остановился — схватил и к зеркалу подтащил:
— Полюбуйся на себя! Красавица? Истинное лицо твое! Без совести и чести!!
И встряхнул, больше не сдерживаясь:
— Ты когда совесть-то потерять успела, сестрица?! Ты что ж творишь, мать твою!! На тебя смотреть противно! Слушать! Голодно?! Тебе?! Нам одного моего пайка хватит прожить! А люди как живут, видела?! Подруги твои?! Что, их так же как меня отоваривают?!!
И откинул в сторону — противно до омерзения:
— Я тебя жалел, дурак, а ты через то совсем в сволочь превратилась. Тебе ли плакаться?! Дети у тебя?! Инвалидка ты?! Одинокая?!
— Коля, Коленька! — залепетала, не на шутку испугавшись.
— Вот ты у меня офицерский паек увидишь!! — кукиш ей выставил. — Поживи как все, может, снова человеком станешь! Вспомнишь, что ты комсомолка! Что гражданка Советской страны! А не маленькая избалованная барышня, которая готова всех за кусок хлеба удавить!!… А там и предать.
— Коль, ну что ты? Я же не для себя…
— А для кого? Может для меня?!!… А мне плевать, что у нас на обед — только вода или еще и сухари!! Потому что не главное это! Вся страна в руинах!! Всем лихо!! А она пластается тут, бедная, несчастная девочка! Одна ты?!! Одной тебе трудно?! А как другие, у кого дети?!! Не плачут! — руками развел.
Валю колотила — первый раз она брата в такой ярости видела, и не знала что сказать, что сделать. Забиться в угол хотелось, зарыться в шифоньере в старое белье и там жить остаться.
А Николай успокоился немного.
Закурил сверля ее ненавидящим, презирающим взглядом. Она и мыслить не могла, что он смотреть так на нее может — примерзла к табурету.
— Через неделю я уезжаю, паек свой с собой заберу и деньги. Поживи-ка одна и подумай, о людях, что вокруг тебя подумай! Может, дойдет что-то, в ум войдешь. А не дойдет, в барак к подругам жить пойдешь! Запомни, вывела ты меня из себя. Сроду не думал, что мою родную сестру трудности в сволочь превратят. Мать хоть не позорила бы, — процедил с нескрываемой брезгливостью.
