Яна отвернулась: нашла, о чем думать!
— Эт велли Авилорн.
Авилорн, Авилорн, Авилорн, — пробежало тихим, нежным эхом по помещению.
Все, аминазин не поможет! — чуть не заплакала Яна от горя, уже хотела зарыться в одеяло и от души поплакать, как увидела улыбку парня: ласковую, добрую, настолько располагающую, что и плакать, и говорить, да вообще — думать, расхотелось. Так бы и сидела очарованной ослицей, любуясь на идеальный лик Ангела нежности и любви.
Давай! — злорадно фыркнул едкий голос прагматизма: мало тебя такие уроды очаровывали?! Давай, купись — цатый раз на блестящий интерфейс, съешь конфетку льстивых речей и рекламных улыбок, запей фальшивой нежностью взгляда… и получи как обычно под дых! Мордой в грязь и грубым сапогом в душу!
Лицо девушки исказила презрительная гримаса. Парень огорченно отвел взгляд и склонил голову, хмуря брови.
Авилорн абсолютно не знал как себя вести: неприязнь, недоверие и злость девушки были настолько явными, что осязались каждой клеточкой кожи эльфа. Ему было больно, неприятно и непонятно. Он бы и гарону не пожелал сейчас находиться на его месте, и понятия не имел, как будет общаться, налаживать отношения с женщиной, что словно наказание неизвестно за что досталась ему. Рука парня легла на анжилон — ромбовидный камень на голубом шнурке: ясно, за что его подвергают испытанию. Забыл оберег, снял на ночь. Один промах, случайность — а сколь катастрофичен итог? Что ж — его ошибка, его вина, его и плата.
Но с чего начать знакомство, как пробить заслон ненависти и недоверия?
Девушка все ж дотянулась до парня и ткнула пальцем в плечо. Авилорн с грустью уставился на нее:
— Лес вэ мэйн?
Яна заскучала, сообразив, что остроухий ангел живой и настоящий, всамделишный от хвостика волос на затылке до странных узорчатых сапожек на ногах. Но иностранец.
— Ничего, — с угрюмым видом буркнула, признавшись: ей уже ничего не поможет. И прищурилась: а что это вдруг у ангелов подозрительно острые уши и крыльев нет?
Потянулась к уху, схватила его, чтоб удостовериться — не мираж. Лицо парня пошло пятнами, на скулах заиграли желваки, взгляд замер на собственных коленях — Авилорн был недоволен, но не сопротивлялся, дал девушке исследовать свое ухо. Та тянула его, мяла словно специально доставляя боль, парень поморщился, покосился укоризненно на Яну. Она отпрянула, сообразив, наконец, что под ее пальцами живая, чувствующая плоть.
— Черт! — выдохнула побледнев. Закружилась по постели, то ли желая встать и сбежать, то ли лечь удобнее. И вскочила, ткнула пальцем в грудину эльфа:
