Шиков несколько секунд стоял без движения. Он весь будто обмяк. Смутно различал только необыкновенно похорошевшее лицо Зины, испуганно-недоуменное лицо и настороженные глаза Жени.
У него было ощущение, точно он залез в пчелиный улей и разворошил его.
Такой случай с ним произошел в детстве. Разъяренные пчелы облепили его и жалили до тех пор, пока он не прибежал домой.
"Я не хотел умереть в бою. Я думал, что избежал смерти в тот роковой час, когда мне казалось, что все погибли. А вот и не погибли. А я гибну. Что же я такое сделал?.. Ах да, я залез в пчелиный улей. У них есть право жалить меня. Отчего же я не защищаюсь?
Я могу застрелить эту связистку. Что же мешает мне это сделать?
Нет у меня той внутренней силы, какая пылает в лице ее!"
Шиков вдруг почувствовал одно-единственное желание — чтобы скорее все кончилось. Вот сейчас его разоружат и поведут как диверсанта и шпиона. Будут проклинать, бить, топтать!
Тусклое безразличие к жизни, которая ничем не порадовала его за то, что он пренебрег для нее смертью в бою, внезапно охватило Шикова. Чем вознаградила его жизнь за этот поступок? Ничего, кроме пустоты и скуки! Вот если бы такая полюбила!
Только теперь, пронизываемый этим чувством, Шиков постигал значение слов, которые всегда казались ему только словами. В них открывалось нечто такое, чего он раньше не понимал. Слова эти сулили счастье…
"Как рассказать ей это? Да у меня и слов таких нет. И не поверит она мне! — Шиков снова в ужасе представил себе сцену суда, — Нет, нет, мысленно кричал он, — я не шпион! Я вам покажу настоящего шпиона! А меня судите! Пусть меня отправят в штрафную роту. Я заслужу прощение, и, если суждено погибнуть, я отдам жизнь не так позорно, как сейчас!"
В сенях послышались шаги. В дверь постучали. Зина откинула крючок. Вошел комендантский патруль.
"Кто-то уже, видно, с черного хода сообщил!" — пронеслось в голове Шикова.
Зина, еще не окончательно справившись с волнением, сказала:
— Я задержала этого человека. Отправьте его со мной в комендатуру. Там я все расскажу!
— Ваши документы! — обратился лейтенант с повязкой на рукаве к Шикову.
Тот достал и протянул удостоверение личности.
Прочитав удостоверение, лейтенант с недоумением посмотрел на Шикова.
— В чем дело, товарищ младший лейтенант? — стараясь придать голосу суровую интонацию, спросил он.
Небрежно-покровительственным тоном, с беспечностью попавшего в скандальную историю гуляки, Шиков махнул рукой, как бы давая понять своим жестом, что это та самая история, в которой каждый может очутиться. Лейтенант должен его по-мужски понять.
