И отрезал:
— Ни в коем случае. Это — непотребное зрелище.
У входа в молельный дом уже начали собираться люди, и отец Лазарь, было, обернулся к ним, но потом, видимо, вновь вспомнив обо мне, сказал:
— Поезжай вниз. Если кто — нибудь из этих несчастных еще жив, мы отвезем их туда. И скажи Катерине, что я велел ей отправиться туда вместе с несколькими женщинами покрепче. Возможно, там будут раненные.
— Хорошо, отец Лазарь, — ответил я и отправился на поиски Катерины.
Мне было стыдно.
* * *
Матвей встретил нас на выезде из леса — должно быть, услышал, как мы приближаемся — женщины всю дорогу возбужденно шумели и переговаривались.
Я боялся, что он, поняв, что отец Лазарь и не подумал брать меня с собой, начнет насмехаться надо мной, но он только сказал:
— Хорошо, у них хватило ума не тащить тебя туда. Здесь тоже дел хватает.
Люди из Голого Лога начали прибывать к вечеру — человек двадцать, двадцать пять. Их привезли на телегах — они были слишком слабы, чтобы передвигаться верхом или пешком, многие еще и до сих пор не в себе, а кое — кто и связан — эти выгибались, пытаясь порвать путы и отчаянно кричали.
Почти у всех были переломы или ожоги — этих наши старухи сразу уводили в общинный дом, чтобы промыть и перевязать раны и заключить в лубки поломанные руки и ноги.
Отец Лазарь тоже приехал, но я его видел лишь мельком — он хлопотал вместе с остальными, заботясь о том, чтобы пострадавшие были хорошо устроены и чтобы никто из них не остался без внимания. Мне же никакого дела не нашлось — я слонялся по общинному дому, вглядываясь в лица в поисках одного, когда — то виденного лица и не находил его — на меня смотрели чужие глаза — бессмысленные, помутившиеся, полные боли и отчаянья. Я и сам уже порядком отчаялся, а расспросить, что с ней, было некого — люди только — только приходили в себя и место былой нечувствительности заступала боль и растерянность — потому что никто из новоприбывших не мог сообразить, где это они ни с того, ни с сего очутились. В конце концов, Катерина, которой надоело, что я путаюсь под ногами, турнула меня из дома — велела пойти и заняться чем — нибудь полезным — например, натаскать воду. Потребуется много воды, сказала она, — не сейчас, так завтра с утра, когда придется стирать полоски холста, которые пустили на бинты.
Я таскал воду до темноты, и уже так умаялся, что полностью потерял интерес к происходящему, как вдруг, в очередной раз выпустив ворот колодца, услышал тихий шепот:
