— Сейчас ей легче, — продолжил он, взглядом умоляя меня не уходить. — Она долго боролась с привычкой подчиняться и еще дольше — с ненавистью к себе. Я не видел, чтобы она была счастливей, чем сейчас, и хочешь ты того или нет, а это твоя заслуга. Она любит Стрижа, но Стриж — напоминание о прошлой Айви. И вот она приехала, а ты уезжаешь…
Я застыла, стиснув зубы. Мне это все не нравилось ужасно.
— Я Айви не нянька, — сказала я, чувствуя жжение в кишках. — Я на это не подписывалась, Кистен!
Он только улыбнулся — грустно и понимающе. Мне нравилась Айви, я ее любила, уважала и хотела бы обладать хоть половиной ее силы воли — но я не хотела, чтобы кто-то настолько от меня зависел. Господи, да я сама о себе редко могу позаботиться, не то что о сильном вампире, подвергшемся моральным пыткам.
Она не попросит от тебя больше, чем ты можешь дать, — сказал Кистен. — Особенно, если ей это будет нужно. Но ты к ней переехала, и больше того, не ушла, когда ваши отношения стали развиваться дальше.
Что?!
Я попыталась высвободиться, он не пустил, я рванулась и отлетела шага на два.
В глазах Кистена появился упрек:
Она тебя просила стать ее наследницей.
А я отказалась!
Но ты ее простила за попытку тебя принудить, и простила не задумываясь.
Вот же блин! Он все знает. И что ему за дело?
— Так я же сама на нее напрыгнула во время спарринга и дышала ей в ухо! Я ее спровоцировала, она была не виновата. А еще она боялась, что Пискари меня убьет, если я не стану ее наследницей.
Кистен кивнул. Его спокойствие понемногу умеряло мою злость.
— Игра без выигрыша, — тихо сказал он. — И обе вы сделали что могли, но видишь, в чем проблема: ты все же прыгнула на нее, зная, чем это может кончиться.
Я собралась уже возражать, но передумала и отвернулась.
Я сделала ошибку, но ведь нельзя же было уходить, если вина моя?
Почему нельзя? — спросил он. — Люди сплошь и рядом так и поступают.
Я попыталась проскочить мимо него. Мне надо было отсюда выйти!
— Рэйчел, — сказал он, притягивая меня к себе. — Почему ты не ушла сразу после? Тебя все бы поняли.
Я глубоко вдохнула и выдохнула.
— Потому что она мой друг, — ответила я, не глядя ему в глаза и стараясь говорить негромко — чтобы голос не дрожал. — Вот почему. Нечестно было уходить, потому что вина была моя, и потому что она… на меня рассчитывает.
У меня плечи сгорбились. Кистен ослабил хватку, но привлек меня ближе.
Вот блин, Кист, — сказала я, прижимаясь щекой к его рубашке и вдыхая его запах. — Я едва о себе могу позаботиться. Не могу я еще ее спасать.
