– …Сидит монах и слушает, а ему то историю о бедной Ли-цзы расскажут, то анекдот о «новом китайце из Хэбея»! И если наш друг-испытуемый хоть раз засмеется или пустит слезу – гонят его взашей, до следующей переэкзаменовки! Ну а если выдержит – идет сперва в Палату мощи, где рубит руками гальку и черепицы, камни таскает и всякое такое… после в Палате отмщения с братией машется: с голыми руками против четверых невооруженных, с посохом – против восьми с оружием, с деревянной скамейкой против наставников-шифу, и, наконец, если экзамены сдают двое – один на один со своим же братом экзаменующимся! Говорят, что после этого оставшийся неделю залечивает раны, а потом идет в Лабиринт…
И Змееныш нутром почувствовал: правду говорит малыш-инок, а что ерничает, так это от страха.
Себя на месте монаха представляет.
Маленький Архат вдруг побежал вперед, так же неожиданно остановился и трижды нанес в воздух удар «падающего кулака», который вот уже больше недели получался у него из рук вон плохо, вызывая негодование наставника-шифу.
«Падающий кулак» и на этот раз вызвал бы такое же негодование, окажись требовательный наставник под боком.
Змееныш воровато огляделся, подошел к мальчишке и быстро поставил ему на место поднятое вверх плечо. Наткнись Маленький Архат на реальное препятствие – его собственный удар скорее вывихнул бы монаху-ребенку плечевой сустав, чем причинил бы вред кому-нибудь.
– Понял? – только и спросил Змееныш.
Лицо Маленького Архата осветилось каким-то совершенно детским интересом и восхищением; лазутчик еще подумал, что уж чего-чего, а проявлений ребячества он не ожидал от своего вынужденного союзника, несмотря на нежный возраст последнего.
Хотя Цаю доводилось видеть подобный свет и на лицах взрослых людей: так смотрят не умеющие петь на уличного сказителя с цином в руках или не способные ходить на бегуна-скорохода.
Так смотрят лишенные на обладающих.
Воображая себя на их месте.
– Слушай, Змееныш, – тихо спросил Маленький Архат, виляя взглядом, как собака хвостом, – ты ведь… ну, я раньше никогда не заговаривал с тобой о твоей жизни – понимаю, что ты все равно ничего не расскажешь, а и расскажешь, так соврешь! Ты не думай, я не обижаюсь… но ведь ты должен уметь драться не хуже любого из местных громил! А на занятиях гляну в твою сторону – ну оболтус оболтусом! Что ж это получается, Змееныш?!
Цай еще раз огляделся – нет, поблизости и впрямь никого не было, – потом мигом припал на колено и ткнул мальчишку в бедро сложенными щепотью пальцами. Тычок вышел несильный, боли не причинил, и Маленький Архат удивленно глянул на лазутчика жизни, поднял густые брови домиком, хотел что-то спросить…
