В конце концов Змееныш, даже честно запомнив весь ворох причин, напрочь терялся и предпочитал изменить тему разговора.
Малыш в рясе иногда казался ему небожителем, олицетворением ледяной нечеловеческой рассудительности; иногда – запертым в тюрьму детского тела преступником, ожидающим очередного пятидневного[42] приказа об усилении пыток; иногда – просто ребенком.
Последнее случалось редко.
Солнце пригревало, пахло смолой и цветущим сафлором, в кустах гордо свиристела невзрачная пичуга, считавшая себя по меньшей мере близкой родственницей огненной птицы фэнхуан; час отдыха подходил к концу, и оба – Змееныш и Маленький Архат, – не сговариваясь, двинулись прочь из сосновой рощи.
В просвете между ближайшими стволами мелькнула чья-то фигура, и вскоре монах лет тридцати с небольшим подбежал к ним.
– Как играть на железной флейте, не имеющей отверстий?! – брызжа слюной, торопливо спросил он у Змееныша.
Лицо монаха, интересующегося флейтой, напоминало яблоко, давно выедаемое изнутри прожорливым червем.
– Понятия не имею, – честно признался Змееныш.
– Не имею, – забормотал монах, – не имею… не имею понятия… не имею!
Он захлопал в ладоши, запрыгал на месте, потом низко-низко поклонился Змеенышу и побежал прочь.
– Не имею! – выкрикивал он на ходу хриплым, сорванным голосом. – Не имею!..
– Близок к просветлению, – без тени усмешки сказал Маленький Архат, прикусывая очередную сорванную травинку. – Вся логика подохла, одни хвосты остались. Подберет их – станет Буддой.
Змееныш знал, что его спутник не шутит.
Он только не знал, что означает странное слово «логика».
– А что, – неожиданно для самого себя поинтересовался лазутчик, – монахов, сдающих выпускные экзамены, так прямо берут и засовывают в Лабиринт? Сразу?
– Как же, – звонко расхохотался малыш-инок, – сразу! Берут за ворот и кидают! Сперва монаха-экзаменующегося пытают с усердием…
– Пытают? – не понял Змееныш.
– Ну, вопросы задают. Садится патриарх со старшими вероучителями и давай спрашивать: кто такой Будда, чем «великая колесница» отличается от «малой», почем нынче лотосы в пруду…
У Змееныша возникло неприятное ощущение, что Маленький Архат над ним издевается.
– …И никогда заранее неизвестно: что лучше – отвечать, или помалкивать, или вообще сыграть на железной флейте без отверстий! Удовлетворится патриарх, кивнут наставники, и ведут тогда монаха в Палату грусти и радости… сказки слушать.
Ощущение издевательства окрепло и разрослось.
