Рассказы очевидцев, или Архив Надзора Семерых - Генри Лайон Олди

– Да буду Я!

Небытие отпускало без особой охоты. Чмокало, ворчало; всхрапывало. Краткие всплески сознания, мутного спросонок, – как толчки бьющей из раны крови. Ноздри щекочет (у меня уже есть ноздри?!), освежая и дразня, запах серы. Подземные испарения, рудничный газ, аромат тлена и разложения. Благовония сразу придают бодрость телу. Тело?! – разумеется. Я всегда просыпаюсь в плотском облике. Традиция. Если только полное отсутствие в течение четырех тысячелетий можно назвать сном.

Можно.

Просыпаюсь.

Стали доступны чувства. Не все, жалкий огрызок былого спектра, но и на этом спасибо. Лесным пожаром вспыхнула жадность нетерпения: коснуться, вобрать, насладиться! Тянусь во все стороны, душой, существование которой у меня более чем спорно, эманациями, наличие которых безусловно, щупальцами тончайшей тьмы. Прочь! за границы плоти! в ласковый мрак Цитадели. Блаженный озноб сырости впивается в рассудок. Острые иглы кристаллов умбронита, какие растут лишь здесь, веками вбирая боль ожидания, пронзают кожу, вливая сладкий яд обреченности. Глубже, глубже!.. Жаль, сейчас я слишком слаб для этого удовольствия. Хватит, я сказал! Тихое урчание: это поток исконной бленны, подземная река, где мертвое превращается в живое, а живое – в странное, кружась в паводке метаморфоз. Моя колыбель, убежище для спящего Владыки и легионов Хаоса, которые вскоре затопят наружный мир! Твердь и небеса содрогнутся от симфонии «Vexatio Grande»; так было бессчетное число раз, так будет снова – и да будет так во веки веков!

Ах, мечты, мечты!

Иногда на меня находит. В позапрошлый раз вообще не хотелось вставать, выбираться на поверхность… Лежу, понимаешь, мечтаю о высоком. Нет чтобы заняться делом, воплотить грезы в жизнь… А в итоге? Упустил пару веков, сущий пустяк, а едва выбрался наружу – смотрю, ждут. Нехорошо получилось, некрасиво. Вульгарно. Даже Вульрегину поднять не успел.

Вульрегина! Девочка моя!

Я уже хочу тебя.

Входить в твое жаждущее нутро, снова и снова, содрогаясь от болезненного наслаждения; шкварчащие струи бленны омывают нас, единое целое, сплавившееся в пароксизме блаженства. И апофеоз любви – мое тело, опустошенное и безвольное, рвут безжалостные челюсти Черной Вдовы, чтобы останки скользнули в оплодотворенную утробу, растворяясь под напором едкой влаги. Мы сольемся воедино, теснее, чем сотни тысяч любовников. Вечность минет вспышкой молнии, дабы я восстал не из Цитадели, слаб и ничтожен, а из твоей утробы, крошка моя! – обновленный, в мощи и славе, готовый возглавить армады Зла.